Стивен Эриксон - Буря Жнеца

– И больше всего вы нам подходите, когда выходите, – пробормотал Багг.

– К тому же, – говорила Джанат, – подобные эпитеты более подобают роли Первой Наложницы, что ясно показывает направление твоих мыслей. Как и всегда.

Теол поднял руки, как бы сдаваясь, и ответил самым примирительным тоном (Багг узнал его и по привычке ощутил легкое беспокойство): – Я все еще не вижу причин, по которой ты не могла бы занять место Первой Наложницы.

– Я уже говорил, – вмешался Багг. – Супруга императора – это Императрица. – Он повернулся к Джанат. – С другой стороны, вы получили бы сразу три титула.

– Не забудьте звание ученой, – заметил Теол. – Оно, думается, затмит все три остальных, даже «супругу».

– Ну, – сказал Багг, – теперь ваши уроки будут бесконечными.

Все принялись обдумывать его слова, и наступило молчание.

Затем Теол завозился на троне. – Есть еще Ракет! Она станет отличной Первой Наложницей! Боги! Блага так и плывут ко мне в руки.

Джанат ответила: – Будь осторожнее. Как бы тебе не утонуть.

– Багг никогда не допустит, сладость моя. Кстати, раз уж мы начали обсуждать насущные дела. Пока Адъюнкт не прибыла попрощаться… думаю, Преде Варату Тауну требуется способный финед для помощи в восстановлении армий и всего такого.

Багг выпрямил спину. Наконец-то дело дошло до важных вопросов. – И кто у вас на уме?

– Как? Никто иной, как Аблала Сани!

Багг сказал: – Пойду – ка я пройдусь.

Серен Педак, пользуясь засовом как рычагом, трудилась над тяжелыми плитами у входа в дом. Пот блестел на обнаженных руках, волосы растрепались. Скоро она подрежет их. Как подобает вдове.

Но этим утром для нее нашлась работа и она принялась за нее с упорным прилежанием, нагружая тело без заботы о возможных последствиях. Она поднимала тяжеленные камни, поцарапанными и окровавленными руками оттаскивала их в сторону.

После этого она возьмется за лопату, будет копать так глубоко, как сумеет.

Но сейчас центральная плита не поддавалась стараниям; она страшилась, что сил сдвинуть ее не хватит.

– Извините за вторжение, – произнес мужской голос, – но похоже, что я могу помочь.

Она подняла голову и скептически прищурилась. – Не уверена, что вы захотите рисковать, господин, – сказал она старику, но тут же замолчала. У него запястья каменщика, широкие и натруженные ладони. Серен вытерла пот со лба и хмуро поглядела на плиту: – Знаю, это кажется… странным. Все горожане пытаются восстанавливать и строить, а я…

Старик подошел ближе. – Ничуть не странно, аквитор… ведь вы аквитор?

– Да. Была. Уже нет. Я Серен Педак…

– Ничуть не странно, Серен Педак.

Она показала на камень: – Боюсь, он посрамил меня.

– Думаю, это ненадолго. У вас получится. Такая целеустремленность…

Она улыбнулась и вздрогнула – такой непривычной стала улыбка. Последний раз она улыбалась… нет, не надо об этом.

– Но вам нужно быть осторожнее, – продолжал старик. – Дайте-ка мне попробовать.

– Спасибо, – ответила она, отступая и давая ему место.

Засов согнулся под руками старика.

Серен широко раскрыла глаза.

Помощник с руганью отбросил железяку, согнулся ниже, воткнул пальцы в поверхность огромной каменной плиты.

И потянул за край, ухватил второй рукой, крякнул, поднимая в воздух; затем развернулся, сделал два шага и положил плиту на кучу прочих камней. Выпрямился, стряхивая пыль с ладоней. – Наймите парочку молодцов, и они все положат на место.

– Как… нет, ладно. Но… Как вы поняли, что я намерена положить их обратно?

Он бросил на нее взгляд. – Не тоскуйте слишком долго, Серен Педак. Вы нужны. Ваша жизнь нужна.

Он поклонился и ушел.

Серен смотрела вслед.

Теперь ей нужно пойди внутрь, взять каменное копье и меч, зарыть оружие у порога дома. Ужасающе пустого дома.

Но она колебалась.

Старик внезапно вернулся. – Я нашел Странника, – сказал он. – Мы многое… обсудили. Так я узнал о вас, о том, что с вами случилось.

«Что? Он сумасшедший? Один из новых прозелитов культа Странника?» Она начала отворачиваться…

– Нет, нет, Серен Педак. У вас есть то, что от него осталось. Единственное, что осталось. Заботьтесь о нем, Серен Педак. И о себе. Прошу.

В тот самый миг, как он отвернулся, слова снизошли на нее неким непостижимым благословением.

«То, что от него осталось. Единственное, что…»

Она бессознательно положила руку на живот.

Теперь ей часто придется так делать.