Анатоль Нат - Приключения Вехтора

— Ну вот что, — хриплым голосом, старательно откашливаясь и пряча от Корнея глаза, заявила она. — Никакая я не амазонка. И это не мои мужья. И никакой семьи у нас нет, не было и не будет. И если я ещё раз об этом услышу, от тебя ли или от кого-либо из этих двух придурков, то придушу всех троих одновременно.

— Кто про что, а вшивый про баню, — рассердился на неё Сидор. — Тут надо решить насущный вопрос, куда и как двигаться, а она о своём семейном положении. У нас куча проблем, а она всем кричит, что не замужем.

— Угомонись, Маня, — недовольно буркнул Димон. — Корней с нами только до очередного поворота, а дальше он сам по себе, а мы сами по себе. Так что нечего перед ним оправдываться и что-либо объяснять.

— Ну, делать мне особо нечего, — неожиданно перебил его непонятно с чего повеселевший Корней, до того хмурый как осенняя туча, — так что я могу вас и проводить куда-нибудь до безопасного места. Единственно только, что денег, вот, у меня нет, так что питание за ваш счёт. А охрану, я могу обеспечить. Вы, я смотрю, люди в наших краях случайные и местных обычаев, да порядков не знаете, так что моя помощь вам не помешает.

— Я за, — тут же поддержала его Маня, перебив Сидора, только открывшего рот и попытавшегося что-то сказать. — Хватит с нас в одиночку бродить по незнакомым местам и нарываться на неприятности по обыкновенному незнанию, — и как-то жалобно посмотрела ему в глаза.

— А, кхм, эта, — почесал тот затылок. — Да я, в общем-то, не прочь, — вопросительно посмотрел он на Димона, и ехидно подмигнул тому одним глазом, чтобы Маня не видела.

— Как показала практика, — улыбнулся Димон, народу много не бывает. А вчетвером легче и вахты ночные стоять. Так что я тоже за.

— Ну вот и отлично, — хмыкнул Сидор. — Теперь остаётся только определиться с маршрутом и вперёд, — подстегнул он усталую лошадь. — Да и с маршрутом у нас выбора особого нет. Можно, конечно, вернуться в пустые земли рядом с амазонками и краем попытаться обойти город, но что-то меня туда не тянет. Больно уж там опасно, а с нашим боевым умением, там от нас мгновенно оставят рожки, да ножки.

— Поэтому, как мы тебя поняли, — откликнулся Димон, — выбора то у нас и нет.

— Нет. Точнее, да, — усмехнулся Сидор. — Выбора у нас нет. Двигаемся на Северный Стрый, а там по морю до устья Лонгары, за профессором.

Проведя в седле весь день, к вечеру, компания буквально вываливалась из сёдел, с непривычки отбив себе все сидячие места. Поэтому, хоть и надо было постараться удалиться от города как можно дальше, но сил на это уже не было. Поэтому заночевали в первом подходящем укромном месте, старательно замаскировав его от возможного обнаружения. Хоть и были все смертельно усталые, но опыт, приобретённый в Пустых Землях, оказался буквально въевшимся в кровь. Поэтому, как и там, костёр жгли в одном месте, а потребляли пищу и остановились на ночлег, в другом. Чем, к слову сказать, весьма поразили Корнея, не привычного к подобной скрытности.

Так, в этом бешеном режиме, прошло пять дней.

Утром шестого дня, решив, что от преследователей они, похоже, что оторвались, немного поуспокоились, и дальнейший путь уже не сопровождался бешеной скачкой по незнакомой дороге. К концу шестого дня они уже не нахлёстывали нещадно лошадей, а неторопливо трусили, давая им роздых и ведя неспешные дорожные разговоры.

— Слушай, Корней, — Сидор подъехал поближе к нему, оттеснив лошадью Маню, постоянно последнее время мешавшуюся у того под ногами.

Недовольно посмотрев на мурлыкающую какую-то песенку несостоявшуюся амазонку, он обратился к Корнею за разъяснением некоторых весьма животрепещущих вопросов.

— Ты не расскажешь, что в этих ваших краях наиболее ценится. Ну, там вино, пиво, товары какие. Где, что, кто производит, и по каким ценам продаёт. Как торговля идёт. Ну и всё такое прочее. Что в этой округе есть интересного и чем люди живут. Чем питаются, хотя бы.

— Да что особенно то говорить, — пожал плечами Корней. — Как народ живёт, вы видели. Ничего нового в их жизни нет. Всё, как и везде. Дворяне, бояре, князья, да бароны — вот эти, да, живут. Остальные так себе, прозябают. Про смердов, или, как их ещё называют в иных местах, крестьян, сказать ничего не могу — не знаю. Знаю, что живут тяжело, но как именно, без понятия. Есть ещё вольные поселенцы, но те живут вечно под ощущение топора на шее. Или бароны с князьями до них доберутся, к оброку принудят, или амазонки, а то, не дай бог, и к ящеру в котёл попасть могут. Хотя, к ящерам в котёл, любой попасть может. Там все равны. И князья, и бароны, и смерды. Есть ещё рабы. Но это отдельная, больная тема. И с ходу её не разберёшь. Тут многие руку приложили: и дворянство, и ящеры, и амазонки. Последние — особенно в этом грязном деле постарались. Именно благодаря им на Лонгаре процветает рабство. Они основной поставщик рабов на невольничьи рынки. Хоть и говорят, в основном, что пираты в этом виноваты, но главные здесь амазонки. Они никогда на первый план не вылазят и действуют исподтишка. Нигде стараются не засвечиваться, но основные капиталы и доходы от этого вида торговли, имеют они и только они.

— И что, никто не пытался их осадить? — удивилась Маня.

— Пытались, и многие. Но все плохо кончали. У амазонок мощная армия, великолепный речной флот и, главное, поддержка ящеров. Чем уж амазонки ящерам приглянулись, никому не известно, но в любой заварушке, они всегда на стороне амазонок. Видимо, это как-то связано с их культурой. С культом матери, главы рода в их кланах.

После этих слов, в компании повисло долгое молчание, нарушаемое только топотом копыт лошадей, позвякиванием сбруи, да поскрипыванием новеньких, ещё не обмятых сёдел, закупленных Маней в Мерзком Стрые.

— Ну а пьют то у вас что, — нарушил затянувшееся молчание Димон. — Неужели ту гадость, что здесь выдают за пиво?

— По-разному, — пожал плечами Корней. — В основном травы заваривают, ромашку, зверобой, мяту, но больше, конечно, пиво пьют. Иногда ещё пьют самогон, доставляемый с Левобережья Лонгары. Его также водкой называют. Вина всякие, бражки. Но самый прекрасный напиток, это, конечно, ореховое вино. Делают его только в одном месте, в Подгорном княжестве. Нигде в других местах, ягода, из которой его делают, не встречается. Ни в диком, ни в культурном виде. Только там.

— Почему-то только в этом княжестве, есть такая вкусная ягода, или, как они её ещё иногда называют, шишкой-ягода. По виду, похожа на нечто среднее между сливой и вишней с характерной такой ребристой кожурой, а по вкусу, похожая на вкус поджаренных орешек лещины. Небольшая такая шишкой-ягода, сантиметра 3–4 в диаметре, иногда больше. Внутри со сдвоенной косточкой, по типу раздвоенного сердечка. Мякоти много, удивительно нежной и сочной. Если раздавить такую шишкой-ягоду, то она даёт много тёмного, тягучего, терпкого, сладкого до приторности сока, При отчиме, практически не оставляет жмыха.