Анатоль Нат - Бабье царство.

Вот тогда то и пошли на спад всякие разговоры, и обо мне в том числе. А потом и вообще прекратились. Видать, золотой источник иссяк, — с кривой улыбкой Маша задумчиво уставилась на залив.

Кстати, тот же Голова самолично ручку свою приложил, чтобы прекратить все разговоры и пресечь болтовню. Но всё равно я ему, гаду не прощу. Ничего не прощу, пусть он потом и опомнился.

— Ну что ж, — Корней, став рядом, приобнял свою жену за плечи. — Возвращамся к нашим баранам. Я так понимаю, что касса в банке окончательно пуста?

— Ты не ошибаешься, — грустно улыбнулась Маша, невесело глядя на него.

Потрясающе, — покачала она головой. — Как быстро, буквально, как мышиный бздох, может раствориться в воздухе несколько большущих сундуков с серебром и золотом. Как неизвестно куда, словно в прорву исчезают наши огромные рюкзаки с дорогущим жемчугом. Как, словно в кислоте растворяются тяжеленные слитки Пашиного серебра…

Остановившись вдруг прямо посреди разбросанных вокруг куч новеньких, не успевших ещё посереть досок, она грустно посмотрела на своего мужа:

— Ну что ж, начнём, как высказался намедни профессор, по новой, с чистого листа.

Если бы. Если бы мы только так могли, — тихо прошептала она. — С чистого…

Разом как-то выговорившись, они оба внезапно замолчали и оставшийся до крепости путь шли молча, не разговаривая.

Погрузившись в свои мысли, Маша никак не реагировала на красоты зимней природы, рассеянно не отвечая на редкие вопросы, которыми Корней временами пытался её расшевелить.

— Все-таки, — снова, тихим голосом, нарушила она молчание. — Какие у тебя соображения на сей счёт, — кивнула она на рёбра шпангоута, торчащие из остова высящегося рядом с ними корабля, мимо которого они как раз проходили.

Двенадцать больших речных лодий, — грустно констатировала она. — Пять обгоревших трофейных, которые тоже наверняка можно восстановить. Сколько денег, — медленно, тяжело покачала она головой, — сколько денег выброшено на ветер. Нет, Пашка, как появится, нас точно убьёт, — грустно повторила она снова.

Весной в половодье не смоет?

— Смоет, если борта доской хотя бы до половины не зашьём, не поставим на якорь и не вывезем оставшийся материал куда-нибудь на высокий, сухой берег, — мрачно проворчал Корней. — Вот тогда действительно, с таким как здесь половодьем, точно смоет. Ну а пока этого не произошло, я уже тут договорился с кое-какими ребятами, что живут здесь в окрестностях. Они нам и с консервацией помогут и материал нужный подвезут. В долг, пока деньги не появятся.

Ну а потом, когда мы всё это достроим, мы возьмём их с товаром в первый же караван, что пойдёт вниз по реке. Так что, всё по-честному, баш на баш.

Ну вот, — расстроено добавил он, из-под козырька руки рассматривая что-то в воротах речной крепости, привлекшее его внимание. — Я был прав. Профессор с Изабеллой нас уже ждут, а нам ещё топать и топать.

Несмотря на безпокойство Маши, ни Белла, ни профессор, ни словом не упрекнули обоих за то, что им пришлось долго ждать на холодном зимнем ветру, дожидаясь пока они неспешной походкой добирались к ним чуть ли с другого конца залива.

Изабелла только вздохнула, когда увидела чуть порозовевшее и разрумянившееся после прогулки лицо своей подруги и её повеселевшие немного грустные глаза.

Ни слова не говоря, они все вместе вернулись обратно в хорошо протопленную жилую комнату крепостного арсенала, где обитал последнее время Корней, утрясая вопросы, свалившиеся на него с ликвидацией учебного центра.

Там, возле большой, занимающей чуть ли не весь угол, круглой, крашеной белой извёстью печи, можно было отогреться после долгой, морозной прогулки и поговорить.

.

Всякое большое дело начинается с самого первого маленького шага.

Постоянные посиделки с банкиршей за чашечкой лимонного чая, поиски выхода из сложившегося положения и мозговой штурм, как Маша называла их тихие, вечерние беседы за жизнь, привели к закономерному результату. Они обе вспомнили странную фразу, слышанную ими обеими от сталевара Василия, в бытность их первого посещения железодельного завода.

Странная фраза о каком-то "Великом Озёрном Пути в Тысячу Вёрст".

Вот баронесса Изабелла де Вехтор и сидела теперь с задумчивым видом посреди хаоса, устроенного ею в личном кабинете Сидора и с любопытством созерцала устроенный ею самый настоящий погром. Того, что она искала, не было. И не было и малейшего намёка где бы оно могло быть. Что делать дальше, она просто не знала. Теперь она сидела, молча разглядывая то, что сотворила, и терпеливо дожидалась прихода Маши, втайне надеясь, что та подскажет что-нибудь дельное.

Убираться пока что она не спешила, справедливо рассудив, что Маша, со своей недоверчивой натурой сама захочет лишний раз перетрясти все углы и в комнате, и в землянке, чтобы самолично убедиться в правоте баронессы.

— Ба-а!

Весёлый голос, раздавшийся из открытой двери прихожей, подтвердил то, что она уже и так поняла, услышав приглушённый звук открывающейся входной двери и чьи-то тихие разговоры с наружной охраной.

Пришла Маша. И едва поздоровавшись, тут же включилась в процесс исследования пыльных закромов и забытых уголков в хорошо знакомых ей углах землянки.

Когда спустя полтора часа, удовлетворённая своими неудачными поисками, Маша вошла в гостиную, там её уже дожидалась безмятежная Изабелла, сидящая возле разожжённого по случаю прихода гостьи камина и с блаженным видом пьющая лимонниковый чай. В воздухе стоял тонкий, одуряюще приятных аромат лимонникового напитка и Маше сразу страстно захотелось чаю.

С блаженным видом, устроившись на стоящем возле камина большом удобном кресле, оббитом какой-то незнакомой красной бархатистой тканью, Маша с удовольствием приняла из рук Беллы небольшую изящную чашечку из только накануне привезённого специально для Беллы чайного сервиза со стекольного завода.

Откинувшись устало на удобно выгнутую спинку кресла, она с нескрываемым наслаждением потянула полюбившейся ей за последнее время напиток из круто пережаренных зёрен шишко-ягоды с добавлением нескольких капель бодрящего лимонникового ликёра и горячего настоя сушёных листьев и ягод лимонника лонгарского.

— Балует тебя Марк, балует, — с искренней завистью посмотрела на сервиз Маша. — Мне, сколько бы я его ни просила, персональный сервиз так и не сделал. Всё времени у него видите ли нет. А тебе стоило только сказать что чай из кружек пьёшь, так он тут же буквально в лепёшку расшибся. Балует он тебя Белка, балует.

— Ну, как? — Изабелла вопросительно смотрела на Машу с ясно видимой смешинкой в глазах. — Удовлетворилась?