Анатоль Нат - Кедровый лохотрон

— Госпожа баронесса…, - Голос Городского Головы был сух и официален. — Это ваши проблемы, дети они или не дети. Это ваши гости и потрудитесь разобраться с ними сами. В противном случае с ними будем разбираться мы, а отношение к данной публике в нашем городе вам, надеюсь, прекрасно известно. И если вы не хотите появления в окрестностях города новых украшений, в виде развешанных по дубам рыцарей, то пусть они ведут себя в соответствии с нашими правилами и обычаями.

Вы, госпожа баронесса, ведь тоже дворянка. Но лично к вам у нас нет ни единой претензии, ни в чём. Так что прекратите нести тут всякую чушь об их обычаях, понятиях, знаниях, незнаниях, возрасте. Дело в людях и только. В их воспитании, в конце концов. И если кто из них чего-то не понимает, то живо украсит собой ближайшее же дерево.

Так своим людям и передайте.

Сроку вам для того, чтобы ознакомить господ рыцарей с правилами поведения в нашем крае даётся два дня. Кто не поймёт — повесим. Так и запомните.

Как вы будете это делать — ваши проблемы. Но чтоб через два дня они были тише воды, ниже травы. Альтернатива одна — смерть. Всё!

Вы свободны, госпожа баронесса.

С сидящей напротив Головы женщины в этот момент можно было наверное лепить статую, настолько она была холодна и неподвижна, словно закаменев. Молча сидя и глядя на разговорившегося градоначальника, Изабелла, как бы оценивала про себя то, что она сделает с ним в следующие пару минут.

Разгорячившийся, рассерженный Голова, встретившись с ней взглядом, поперхнулся на полуслове и замолчал в растерянности, не зная, что сказать.

— "Гадюка! — обречённо подумал он, невольно втягивая голову в плечи и затравленно шаря глазами по размытым лицам в зале в поисках выхода. — Вцепится в горло, ничто не спасёт, — судорожно колотилась в голове испуганная мысль".

Впрочем, — просипел он вдруг разом пересохшими губами, — есть выход. Раз ваши гости такие хорошие певцы, то почему бы им не спеть на балу.

— Где? — недоумённо развернулись к нему практически все члены Совета.

Даже Богат, насколько уж делал равнодушный вид, демонстративно показывая всем, что он здесь ни при чём. И раз нынешние городские власти не могут справиться с такой простой проблемой, то значит и решение основного вопроса этого собрания состоит не в решении проблемы, а в самих властях. Даже он в этот момент не смог скрыть своего изумления, от растерянности даже слегка приоткрыв рот.

— На чём ты предлагаешь им спеть? — не удержался и он от повторного вопроса.

— На балу.

Приободрившийся Голова, видя всеобщее удивление, заметно повеселел.

— Господа, — обвёл он всех присутствующих сразу повеселевшим взглядом. — Раз прибывшие в наш город господа рыцари так желают петь и веселиться, то почему бы нам и не пойти им навстречу, и не устроить для них и для себя веселье.

Организуем танцы!

Музыки у нас у каждого на такой случай у всех есть. На игру их мы допреж не жаловались. Так покажем этим соплякам, как надо петь и плясать. Как поют и пляшут настоящие парни на границе, а не какие-то кошкой драные завывалы под окнами, откуда-то с низовий.

— А что, — раздался откуда-то из середины зала чей-то неуверенный голос. — А, покажем! И споём и спляшем. Да так, что знать будут, как сердца наших девок серенадами сманивать.

— А вы, госпожа баронесса, что скажите? — почувствовав поддержку всего зала, Голова уже более уверенно смотрел на Изабеллу.

— Только то, что вы во многом правы, единственно и спасает вас от немедленной расправы за грубость, — тихим, мелодичным голосом проговорила Изабелла. Сердце Головы на миг окатило холодом. — И я ещё раз попробую, поговорю с прибывшими рыцарями, чтоб они поумерили свой пыл. И если кто не поймёт, как воспитанному дворянину надо вести себя в гостях, тот уедет обратно. Это я вам обещаю. Но, ни о каких ультиматумах, ни о каких двух днях, ни о какой срочности не может быть и речи. Сознание у людей не меняется в два дня по чьему-либо желанию. Даже по вашему, — сердито выговаривала она Голове, словно нашкодившему мальчишке. — И я не позволю самовольно расправиться с доверившимися мне людьми, как бы они в вашем представлении не вели себя неправильно. Всё должно быть по закону. По закону гостеприимства!

Хорошенько запомните это, господин временно пока Голова. Впрочем, как и все остальные, — окатила она весь зал ледяным взглядом. — Я никому подобного не позволю.

И я думаю, что ваше последнее предложение толковое и имеет место быть, как говорит в таких случаях мой муж. Лучше танцевать, чем воевать. Хоть вы мужчины предпочитаете и обратное.

Медленным, плавным, каким-то тягучим движением опасного хищника поднявшись, она с холодной улыбкой на лице спокойно попрощалась с членами Совета и не спеша вышла из зала совещаний, напоследок ещё раз пообещав придумать что-нибудь, чтоб приструнить разгулявшихся гостей.

Несколько минут после её ухода в комнате царило ошалелое молчание.

— Уф! — с тихим хлюпаньем, Голова медленно провёл ладонью по лицу, стирая выступивший там обильный пот. — Думал, сейчас голову снимет. Гадюка! Нет, кобра! — тихо, с отчётливо различимыми обречёнными паническими нотками в голосе проговорил он. — Как есть кобра, — обречённо выдохнул он.

Скрывать ото всех, что он до судорог боится эту бабёнку, Голова даже не пытался. О том в городе давно было всем известно, но никто его не осуждал. По крайней мере, открыто. Слава непревзойдённой мечницы, приобретённая баронессой во время мятежа амазонок, ставила её вне общего ряда. И бояться такого воина, не бабы, а именно воина, никому было не зазорно. Такое поведение наоборот, говорило об уме и предусмотрительности Головы, и никак о трусости.

Дождавшись, когда все в Совете, накоротке предварительно согласовав время, место и сроки будущего бала, разойдутся, Голова, прихватив со стола недописанные протоколы собрания и сердечно распрощавшись со всеми, поспешно забился в свой кабинет.

— Фу, — тяжело перевёл он дух, бросая ненужные уже бумаги на стол и с облегчением, откидываясь на высокую, глухую спинку. — Наконец-то.

— Наконец-то, что? — раздался из противоположного, тёмного угла комнаты чей-то голос.

— Что? — подскочил от неожиданности Голова. — Что? Кто здесь?

Тихий звук чиркнувшей по тёрке коробка спички и небольшой вспыхнувший огонёк разорвали сгустившуюся по углам кабинета Головы темноту и перед растерявшимся от неожиданности Сильвестр Андреичем предстали оба его товарища.

Слева от него угадывался тёмный грузный силуэт Боровца, а справа, склонившись над распахнутым настежь тёмным и давно остывшим зевом топки обогревательного щитка, виднелась повёрнутая к нему спиной сутулая, худая спина Старосты. В руках тот держал зажженную только что спичку, собираясь разжечь сложенную в топке печки аккуратную горку лучины.