Анатоль Нат - Кедровый лохотрон

Имя местного городка Сатино-Татарское не говорило им ничего. На настойчивые призывы властей передумать и подобрать чего попроще, не такое большое и опасное, гордая пореченская шляхта ответила суровым отказом. Не пристало природным рыцарям искать лёгких путей. И если уж брать на свои плечи задачи, то лишь неподъёмные, чтоб доказать сияющим восторгом глазам понравившихся им девчонок, что такое есть настоящий рыцарь и дворянин.

И не одно девичье сердечко в то утро билось неровно, с перебоями, при взгляде на проходящее мимо усыпанных разодетыми девчонками городских стен ровные, как под линейку выровненные ряды закованного в сталь гордого поречного рыцарства.

Медленно, осторожно раздвинув ветви густого куста орешника, худое, землистого цвета лицо подростка выглянуло на поляну. Кругом было изумительно тихо. Как тихо в лесу может быть лишь глубокой зимой, хотя снега ещё практически не было и о том, что наступила зима, напоминал лишь едва слышно падающий пареньку на голову редкий мокрый снежок. Да какая-то незнакомая парню пичужка, надоедливо заверещавшая у него над головой, стоило ему только сунуться в этот куст, так и продолжала орать, беспокоясь то ли за потревоженное находниками гнездо, то ли ещё что.

— Да цыц ты, — раздражённо цыкнул, скосив глаз в ту сторону парень. — Не тронем мы твоё гнездо, сказал же. Чего верещишь, свиристелка.

На удивление, птичка видать поняла сердитую шипящую речь парня, потому как тут же заткнулась, и дальше лишь беспокойно перепархивала с ветки на ветку, внимательно отслеживая перемещение находников сквозь её куст.

Аккуратно пригнув к земле мешающие пройти ветки орешника, парень выбрался из куста и тщательно проследил чтоб ни одна из пригнутых к земле ветвей не была сломана.

Было несколько странно со стороны наблюдать за его непонятными манипуляциями, но всё сразу же, встало на свои места, стоило лишь следом за ним показаться огромной мохнатой туше бурого медведя.

— Осторожно Тиша.

Аккуратно придерживая мешающие проходу ветви, парень отстранился чуть в сторону, давая большому медведю за ним протиснуться сквозь густые, толстые ветви.

Тяжело переваливаясь с боку на бок, следом за пареньком на поляну выбрался большой бурый шатун. Вид медведя был страшен. Исполосованная длинными, кровоточащими шрамами грязная, сбитая в колты густая, когда-то бурая шерсть, была вся покрыта неряшливыми комками тины и болотной грязи.

На спине его горбился огромный, крепко привязанный к телу медведя широкими крепкими кожаными ремнями большой тюк тёмной, грязно-буро-серого цвета материи, на верху которого выделялось маленькое, светлое пятно.

Это был замотанный в какие-то грязные серые тряпки рыжий лис. Такое же, как и у медведя, перепачканное в болотной грязи и тине его неподвижное, привязанное к тюку грязными, разлохмаченными верёвками маленькое тельце не подавало признаков жизни. Тем не менее, оба его товарища, медведь с человеком подростком, не обращали на сей факт никакого внимания, просто принимая как данность что тот был без сознания.

— Где-то здесь, — тихо проговорил паренёк. Тихий, согласный рык медведя был ему ответом.

— Ну и что, что рано, — недовольно проворчал паренёк, сердито покосившись на медведя. — Зато отдохнём немного перед встречей и раны рыжему промоем и ещё раз перевяжем. Там под дубом и копанка должна быть. Наконец-то попьём нормальной, ключевой воды, а не той болотной тухлятины, чем эта горелая деревяшка нас всю дорогу поит.

— Знаю, знаю, — сердито проворчал паренёк, покосившись куда-то в сторону. — Ну не встретилось никакого ключа по пути и что нельзя было из болот выбираться. Но ведь можно же было на короткое время выбраться из болот на сушу и поискать.

— Нельзя, нельзя, — тихо проворчал он, виновато покосившись на сердито что-то рыкнувшего медведя. — И так еле оторвались, а с водой бы нас точно тогда замели.

— Вот, — замер он на миг на краю поляны, настороженно окидывая лесной луг перед собой внимательным, всё замечающим взглядом. Чистый, нетронутый наст перед ним белел девственной белизной. — Пришли. Мы на месте. Вот и дуб. А где-то там под корнями и копанка должна быть.

— Горелая деревяшка идёт первая, — проскрипело что-то сзади них. — Чтобы проверить, нет ли там чего угрожающего всяким неблагодарным человекам.

— Да ладно тебе Сучок, — виновато обернулся назад паренёк. — Что ты сразу в бутылку лезешь?

— Это ты постоянно лезешь во всякие непотребные места, — проскрипело сзади какое-то странное, непонятное существо.

Внешне оно было совершенно несуразно. Невысокого роста, оно всё было какое-то изломанное, чёрно-серое, покрытое чем-то странным, отдалённо напоминающим кору старого, обгорелого, дерева.

— А Леший, настоящий Леший, — ту же поправилось странное существо, — всегда знает, что творится вокруг.

— Особенно, горелый Леший, — коротко хохотнул парёнёк под одобрительный тихий рык медведя.

— Вот и сейчас он знает, что нас окружают вооружённые человеки с теми зверьми, что две недели назад загнали нас в эти болота, — сердит покосилось в его сторону существо.

— Спокойно, — уверенно поднял он руку вверх. — Свои.

— Свои, я сказал! — ойкнул он, резво отпрыгнув в сторону от вонзившегося у его ног короткого арбалетного болта.

— Ты! — завопил он в ужасе, уже не сдерживаясь, когда второй, точно такой же болт со смачным хрустом вонзился в густой дёрн у его ног. — Сказал же, свои!

— Свои дома спят на печи. Зубами к стенке, — суровый мужской голос, из-за спины сбившейся в кучу компании, немного разрядил мгновенно накалившуюся обстановку.

— Колька, опусти зброю! — всё тот же голос из кустов, сурово одёрнул паренька, направившего небольшой, взведённый арбалет в сторону голоса из кустов.

— Опусти кому говорят. Не балуй.

— Ты кто? — холодным, лишённым эмоций голосом спросил паренёк. — Обзовись именем, или спускаю курок.

— Тише, тише, скаженный…

По осторожному шевелению в кустах, сопровождаемому медленным поворотом ложа арбалета в сторону звука, стало понятно, что так и не ответивший человек осторожно выходил из-под выстрела.

— Совсем ты парень какой-то дурной стал, — вдруг с внезапно прорезавшимися мальчишескими нотками в голосе, пожаловался человек за кустом. — Да я это, я, Марфы портомойки с портового конца племяш. Андрюха Зелёный, не узнал, что ли?

— Покажись, яколка.

Всё с теми же спокойными, совсем не угрожающими, но какими-то мёртвыми, обещающими нотками в голосе, паренек чуть шевельнул арбалетом.

Осторожно раздвинув ветки скрывающего фигуру человека куста орешника, следом за странной компанией, на поляну выбрался вооружённый коротким копьём и висящем на боку коротким мечом, человек.