Джеймс Сваллоу - Черная волна

Как бы то ни было, скоро им стало ясно, зачем их отправили сюда. Небо вспыхнуло от взрыва — на орбите погиб космический корабль, вскоре после этого сверху посыпались обломки. Не прекращая движения, они подбирали то, что падало сверху, выбрасывая за борт казавшееся бесполезным и сгружая в трюм то, что можно было использовать. Как и их повелитель, мутанты отлично умели находить новое применение всему, что попадало им в руки. Поэтому все, что они собрали, должно было пригодиться. Но они не нашли никого живого… по крайней мере, до настоящего времени.

Мутант-арахнид подошел к опутанной сетями фигуре и увидел, что они подняли на борт гуманоида в силовом доспехе, примерно такого же роста и телосложения, что и он сам. Работая рудиментарными дополнительными руками, он начал распутывать ячейки сети, щелчками сбивая соединявшие их липкие узелки. Потом он сам себе кивнул большой раздутой головой. Он понял, кто перед ним. Он узнал слугу Мертвого Бога, как только увидел его.

Арахнид повернулся к второму мутанту, собакоподобному существу с влажно блестящим носом, ворчливому и постоянно недовольному.

— Астартес, — произнес он. Слово прозвучало невнятно, с присвистом вырвавшись из окруженного мандибулами рта.

Пес коротко пролаял ругательство… превратившееся в изумленный взвизг, когда космодесантник внезапно дернулся на покрытой жирной грязью раскачивающейся палубе и взмахнул мечом. Оружие появилось словно ниоткуда — несомненно, оно запуталось в плотном переплетении сети, и теперь арахнид, сам того не желая, освободил его.

Энергоподача силового меча работала неровно, энергетическое поле дергалось — но клинок оставался тяжелым и смертоносным. Оружие отделило голову мутанта от шеи; фонтаном брызнула кровь. И внезапно, астартес, пошатнувшись, поднялся на ноги.

Второй мутант учуял исходивший от космодесантника запах, и понял, что сверхчеловек серьезно ранен; но до сих пор смертельно опасен — это доказывало обезглавленное тело, оставшееся от арахнида. Убитый мутант скатился по палубе и свалился в океан, когда судно поднялось на очередной волне. Пес снова придушенно тявкнул — его голос звенел от паники, он звал на помощь. В ответ на этот зов появились другие мутанты; они бежали, неся новые сети и сжимая древки потрескивающих разрядами электрических алебард. Не теряя времени, они обступили раненого космодесантника; им было ясно, что при малейшем промедлении они потеряют и то небольшое преимущество, что у них было.

Чтобы свалить астартес на палубу, потребовались усилия всей команды — но он успел убить еще двоих: они превратились в кричащие факелы прежде, чем плазменный пистолет выбили из его руки. Когда воин в темно-красной броне споткнулся и упал, они окружили его и отвели душу — били и награждали его электрическими разрядами, пока он не потерял сознание от боли.

ТЕМНОТА…

Он убивал — но это казалось далекими, как сон, бессвязными видениями… они могли быть порождениями его пылающего в лихорадке воображения. Рафен почувствовал ледяной холод, коснувшийся его обнаженной кожи; ощущение было таким резким и внезапным, что он открыл слезящиеся глаза и заставил себя сфокусировать взгляд на своих руках. Очертания расплывались, он едва видел их — они были покрыты грязью и засохшей кровью. При каждой попытке сделать вдох его грудь словно полосовали бритвой; боль наполняла, казалось, каждый миллиметр его тела. Он чувствовал влагу, которой пропиталась его одежда из плотного, с мелкими порами материала — и с этим ощущением к Рафену медленно начало приходить понимание того, в каком ужасном положении он оказался.

На нем не было доспеха; его срывали без всяких церемоний так, что на руках и ногах остались круговые царапины и порезы. Облаченный в ветхие тряпки — похоже, в старую тюремную робу — Рафен лежал в вонючей металлической клетке, изгвазданной пятнами зеленой плесени и ржавчины. Металлические тросы толщиной с его запястье, прикрепленные к тяжелым металлическим обручам на его шее, руках и ногах, поднимались вверх и терялись в темноте. Эти оковы не позволяли ему выпрямиться в полный рост, не позволяли отойти больше чем на пару шагов от того места, где тюремщики приковали его.

Его тюремщики…

Усилием воли Рафен постарался вернуть себе ясность мысли и вспомнить, что с ним произошло. Он собирал воедино события последних нескольких часов, отделяя их друг от друга, анализируя малейшие оттенки их смысла. Из этих осколков постепенно возникала связная картина. Мучительная боль от электрических разрядов, и благословенное забытье. Чувство потери чего-то важного… да, это случилось, когда они осквернили священную броню его Ордена, когда доспех оторвали от тела и унесли прочь. Они забрали его меч и пистолет, шлем сорвали с головы.

— Голос…, — он произнес это слово без всяких мыслей, когда в его мозгу всплыло новое воспоминание. За несколько мгновений до того, как погрузиться в тишину и мрак, он кое-что увидел. Мерцающий призрак, сотворенный из света; высокая фигура, в одеянии из кричащих лиц.

— Фабий…

Предатель говорил вполголоса, отдавая приказания одному из полузверей-мутантов, которые напали на него. Рафен попытался вспомнить слова, которые слышал — но память отказывалась открывать их, затуманиваясь болью. Он помнил только голограмму Байла; изображение смотрело на него сквозь прутья клетки и тонко улыбалось, кивая мутанту. Потом он произнес несколько слов, которые Рафен не расслышал… но по движениям губ догадался о том, что было сказано.

"Доставьте его ко мне!".

Кровавый Ангел кивнул своим мыслям, вспомнив о том, что говорил ему Церис в часовне на борту "Тихо". Была ли это воля самого Бога-Императора? — спрашивал он себя. Неужели сам Владыка Человечества взял в руки нить судьбы Рафена и привел его к тому, что произошло? Каждый шаг по этому пути приближал Рафена к встрече с тварью, называвшей себя Фабий Байл — но сейчас судьба оторвала его от боевых братьев, уничтожила кропотливо выстроенные планы победы над предателем, и бросила его сюда. В одиночку и без оружия.

Он закрыл глаза и позволил себе погрузиться в исцеляющий транс, чтобы окончательно прийти в себя. По вибрации и покачиванию пола клетки он понял, что корабль, на котором его везут, идет с большой скоростью — несомненно, они возвращались к крепости Байла, месту, куда Рафен стремился попасть во что бы то ни стало.

Кровавый Ангел молча сел и позволил своему телу исцелять себя, приводить в норму, готовиться к новым боям. Если Император привел его сюда — это было верно и справедливо; если же это была лишь насмешка капризной судьбы — ей не удастся играть с ним.

У него не было оружия — но ни один Астартес не может считаться безоружным, пока ни испустит последнее дыхание.