Джеймс Сваллоу - Черная волна

Он был один — но ни один Астартес не одинок, ибо каждый из воинов всегда остается частью братства, а их высшая цель всегда живет в их сердцах.

В окружившей его темноте он молча вознес молитву, прося указать ему верный путь.

ЗВЕЗДА ДАЙНИКА посылала тусклые лучи света сквозь плотные облака, бегущие по небу над длинным извилистым архипелагом; пронизывающий ветер, не ослабевая, гулял над волнами. Бесплодные пики каменистых островов возносились к небу над бушующей красноватой водой. Сглаженные миллионами лет тайфунов и штормов, горные породы — редкие атоллы, бывшие вершинами огромных подводных скал — походили на большие скопления кораллов или морских губок, образовывавших причудливые изгибы, даже их линии создавали полную иллюзию органических форм, которые на самом деле никогда не существовали. Как и все остальные острова здесь, на Дайнике-5 этот был дочиста опустошен от всех форм жизни осколками тиранидского флота, которые случайно попали на планету. Здесь почти не было людей, как и природной флоры и фауны. Аграрная колония, построенная для использования богатств океанов Дайники, первой пала под натиском алчных хищников, уничтожавших все на своем пути. Поселения, вырубленные в скалах или построенные руками подданных Империума, превратились в города-призраки: их жители — мужчины, женщины, дети, все до единого были пожраны тиранидами.

В этом гибельном месте, ставшем воплощенным напоминанием о злом роке, постигшем его обитателей, Фабий Байл скрывался после своих вылазок. Среди опустошенных руин, на планете, к которой не приблизился бы никто в здравом уме, в мертвом, всеми забытом углу галактики безумный ученый выстроил свою крепость.

Патрульный катер пришвартовался у южной оконечности главного острова архипелага; двигатели, взвыв в последний раз, отключились, и волны внесли судно в покрытый трещинами феррокритовый док. Кровли заброшенных строений покоились на согбенных фигурах ангелов — последних остатках огромного портового комплекса, построенного в расчете на десятки траулеров. Сейчас в рабочем состоянии поддерживалась только эта небольшая секция — остальная часть порта была заброшена и постепенно приходила в упадок.

Чихая и стреляя глушителями двигателя, выбрасывая жирный дым из выхлопных труб, к пристани с рычанием подполз оскверненный эвакуационно-ремонтный танк модели "Атлант"; с крана, торчавшего из его задней части, свисали тяжелые черные цепи. Машина, когда-то использовавшаяся Имперской Гвардией во имя Императора, сейчас была разрисована нечестивыми символами Пути Восьми стрел; с нее сняли броню, оставив только стальной каркас. Птицеподобный мутант с хриплым совиным уханьем приземлился на переднюю часть машины; цепи опустились в люк на палубе траулера. Оттуда послышались звуки борьбы, из темноты вырвались вспышки мощных электрических разрядов. Цепи натянулись и начали наматываться на барабан.

РАСКАЧИВАЯСЬ на своих оковах, Рафен поднимался к свету. Он извивался в железных путах, пытаясь освободиться — но никак не мог найти точку опоры. С каждым движением он только запутывался все больше, цепи петлями обвивались вокруг его рук и ног.

Уродливые мутанты на судне перекликались со своей родней в доке, их звериное рычание, похоже, было чем-то вроде их собственного языка; потом "Атлант" отъехал назад, и Рафен обнаружил, что плывет по воздуху над грудой белого, как кость, камня; его мотало из стороны в сторону, когда кран подпрыгивал на своих опорах.

Он старался развернуться так, чтобы видеть, что происходит вокруг, часто смаргивая, потому что перед глазами плясали пурпурные искры — сетчатка глаз запомнила проникающие до сердца прикосновения шестов с электрошокерами, которыми была вооружена команда траулера.

Они миновали отвесный утес, который высился вдалеке, возносясь к небу острой вершиной. На камне темнело высеченное изображение чудовищного крыла, заканчивавшегося когтем — символ Детей Императора, Легиона, основанного Фулгримом, в котором прежде служил Фабий Байл.

Первым строением, которое встретилось им на пути, была низкая коренастая башня, поднимавшаяся над береговой линией острова. Прямые, соединявшиеся под прямым углом стены с несколькими входами венчала крыша в форме зиккурата. Он решил, что сооружение на крыше — возможно, коммуникатор, состоявший из флюгера, который гнулся на постоянном ветру, и нескольких антенн. Внешний вид и принцип работы антенн казались чуждыми и непонятными; кристаллы на их наконечниках мрачно мерцали бело-голубым светом.

Танк выкатился на извилистое шоссе, с одной стороны которого тянулся широкий пляж, усыпанный осколками сланца и скользкими от водорослей камнями. Короткие, толстые столбы торчали на пляже через равные промежутки, их линия тянулась по всему пляжу, теряясь за границей атолла. С другой стороны дороги располагалось нечто, что на первый взгляд казалось огромным кратером от удара метеорита; но Рафен, извиваясь в своих оковах, стараясь висеть ровнее, получил возможность взглянуть еще раз. Внутри кратера, на дальней от дороги стороне он увидел вырубленные одна над другой террасы, которые спускались вниз насколько хватало взгляда; по краю террас шли балконы из тонких ажурных металлоконструкций, вбитых прямо в камень.

Повсюду виднелись металлические трубы, выраставшие из земли, словно стальные деревья. Каждая из них заканчивалась сферой из металлической сетки, от них нестерпимо несло тиранидскими феромонами. Этот запах висел над всем островом подобно плотной пелене.

До слуха Рафена долетел вой сирены откуда-то со дна кратера. Потом он услышал резкое шипение лазера, и танк, подпрыгнув, затормозил, скрипя перемалываемым гусеницами грунтом. Пользуясь моментом, Кровавый Ангел захватил цепь обеими ладонями, и, переставляя руки, начал подниматься к катушке, на которую наматывалась цепь. Он уже почти добрался до верха, когда из кратера выпрыгнула фигура, закутанная в рваные бесформенные одежды с капюшоном, и бросилась через дорогу в направлении берега моря.

Рафен замер — он решил, что мутанты в кабине танка сейчас начнут стрелять по беглецу — но они ничего не предпринимали. Он не мог рассмотреть фигуру в деталях, но видел, что это гуманоид, и что он больше обычного человека. По мнению Рафена он, скорее, был похож на Астартес.

Беглец в капюшоне тем временем карабкался вниз по утесу, потом — спрыгнул на берег. Едва его грязные босые ноги коснулись пляжа, послышался новый звук сирены.

На этот раз трубный звук, выпевавший четыре ноты, доносился от линии столбов на берегу. Рафен увидел, как верхние части ближайших столбов медленно раскрылись веером, разделяясь на четыре сектора.