Крис Райт - Битва за Клык

Красная Шкура пошатнулся и потерял равновесие.

— Ага! — завопил Кулак Хель и набросился на противника.

Топоры с треском столкнулись, еще и еще раз. Кулак Хель действительно был быстрее, и его работающие руки показались бы зрителю размытым пятном.

— Ну, теперь я до тебя доберусь… — прохрипел Кулак Хель сквозь стиснутые зубы. Его лицо превратилось в маску сосредоточенности. Капли пота выступили на висках, несмотря на то что в тренировочных клетках было по-зимнему холодно и на металле поблескивала корка льда.

Красная Шкура не ответил, внимательно отражая яростные атаки товарища по Стае. Лезвия топоров были специально затуплены для тренировок, но все равно могли разбить кости и порвать плоть. Оба Кровавых Когтя были без брони, только в кожаных туниках и наголенниках, украшенных изысканной шнуровкой. Инструкторы сделали это намеренно, чтобы внушить должное уважение к ударам и отучить полагаться на боевой доспех.

Красная Шкура ударился о прутья клетки, упал и откатился в сторону как раз за секунду до того, как топор Кулака Хель вспорол воздух там, где только что была его грудь.

Снаружи клетки раздался взрыв хриплого смеха.

— Скитъя, — выругался Красная Шкура, различив темные силуэты других Кровавых Когтей, стоявших за границами света сфер. У них появились зрители. Раздались язвительные смешки и замечания, когда Красная Шкура с трудом увернулся от очередного удара.

— Медленно, медленно, медленно! — дразнил Кулак Хель. Он с важным видом преследовал противника, тяжело дыша, по лицу тек пот. Красная Шкура даже испытал небольшое удовольствие от того, что победа дается другу совсем не просто.

— Ты дрался бы лучше, если б болтал поменьше, — пробормотал он, пытаясь обрести равновесие и перехватить инициативу.

— Можешь так считать, если тебе от этого легче, — насмехался Кулак Хель, преследуя его и некрепко держа топор. Когда он приблизился на достаточное для удара расстояние, на его губах заиграла снисходительная улыбка победителя.

— О да! — зарычал Красная Шкура, словно дикий зверь, сжавшись для прыжка. — Так лучше.

Внезапно он рванулся вперед, бросившись на приближавшегося Кулака Хель и отпихнув того. Противник, став самонадеянным, оказался слишком близко, и не смог вовремя воспользоваться топором. Красная Шкура обхватил его медвежьей хваткой и изо всех сил толкал перед собой, загоняя к дальней стене клетки. Они с грохотом врезались в нее.

Кулак Хель выронил топор и сжал кулак, намерившись нанести тот самый сокрушительный удар, что дал ему прозвище. Но Красная Шкура оказался быстрее и головой ударил противника в лицо. Раздался треск кости о кость, и в воздухе повис металлический запах свежепролитой крови.

Голова Кулака Хель откинулась назад, а только что блестевшие глаза остекленели. Красная Шкура выронил оружие и обрушился на шатавшегося Кровавого Когтя настоящим ураганом ударов. Кулак Хель упал на колени.

Зрители вокруг клетки одобрительно заревели. По железным прутьям бряцали оружием, и эхо доносилось до крыши, заставляя всю залу вздрагивать.

Какофония была столь оглушительной, что почти поглотила звук гонга, сигнализировавший конец схватки. Притворившись, что не услышал, Красная Шкура нанес еще один сокрушающий кости апперкот, прежде чем дверь клетки с грохотом распахнулась и ввалился Бракк, чтобы прекратить бой.

— Хватит! — прорычал он, оттолкнув Красную Шкуру от пошатывавшегося Кулака Хель и швырнув его через всю клетку. Даже без силовой брони волчий гвардеец был гораздо сильнее любого из Кровавых Когтей. — Это тренировка, а не уличная драка.

В ответ разразился хор неодобрительных криков, когда Красная Шкура вскочил на ноги, а Бракк поднял Кулака Хель и прислонил его к стене клетки.

У Красной Шкуры болело все тело. Из ссадины на лбу сочилась струйка горячей крови.

Он был обессилен, избит, покрыт синяками, но при этом испытывал исключительный подъем.

Кулак Хель, уронивший голову на грудь, начал приходить в себя, поводя по сторонам мутным взором. В глазах у него еще явно двоилось.

— Это было очень глупо! — прорычал Бракк. — Я что, должен выбивать тупость из тебя, Кровавый Коготь?

— Можешь попытаться, — растягивая слова, промямлил Кулак Хель, в ошеломлении опираясь на прутья клетки.

Красная Шкура ухмыльнулся и заковылял к противнику. Бракк сплюнул на пол.

— Приведите себя в порядок, — велел он. — Ярл хочет получить доклады о вашей боевой готовности, придется тренироваться еще усерднее.

Бракк выбрался из клетки, пробиваясь через толпу зрителей снаружи. Красная Шкура подхватил Кулака Хель, прежде чем тот снова обрушился на пол, и грубо поставил на ноги.

— Как я и сказал. Слишком быстрый для тебя, — сказал он.

Взгляд Кулака Хель прояснялся. Кровь в его ранах уже потемнела, свертываясь. Понадобилось много сил, чтобы сокрушить его, но еще больше понадобится, чтобы не дать подняться.

— В этот раз, брат мой, — ответил он, ухмыльнувшись и показав окровавленные зубы. — Только в этот раз.

Красная Шкура довольно рассмеялся, и смех его был больше похож на звериный рев. Два бойца стукнулись правыми кулаками, и покрытые синяками пальцы быстро сжались.

Клинок Вирма откинулся на троне, чувствуя себя совершенно измотанным. Работа была изнурительной даже для существа с такой генно-усиленной физиологией, как у него. Многие дни тестов, очистки, новых тестов, сращивания, поиска скрытых изъянов, искоренения ложных надежд и раскрытия тайн, скрывавшихся внутри пробирок и сосудов. Повсюду вокруг него не стихал негромкий шум лабораториума: трэллы внимательно изучали образцы на подносах, когитаторы пощелкивали, пробирки с жидкостью слабо пузырились под воздействием тщательно выверенных температур.

Девять дней. Прошло девять дней с тех пор, как улетел Железный Шлем, забрав с собой Великие роты, оставив пустыми коридоры и залы, где теперь свободно гуляли сквозняки. За это время почти ничего не было достигнуто. Каждый шаг вперед сопровождался шажками назад, вниз или в сторону. Как просто было в таких условиях отчаяться, утратить надежду.

Но конечно же, отчаяние было чуждо сыновьям Русса. Так же чуждо, как мир и покой.

Секреты ускользают от меня только потому, что я подбираюсь к ним все ближе. Словно добыча на льду, что чувствует поступь охотника.

Это сравнение помогло ему. Были времена, когда непреодолимые, казалось бы, проблемы разрешались, стоило только представить себе охоту. Жажду убийства можно обуздать, превратить в источник чистейшей ментальной решимости. Это тоже внушало надежду. Он еще столь многого не понимал, но и столь многое начинал видеть ясно. Жажда убийства имела те же истоки, что и привычные положительные состояния.