Аарон Дембски-Боуден - Хельсрич

— Реклюзиарх. — В голосе Саррена чувствуется, насколько командующий измотан. Будь я с ним в одной комнате, я знаю, что ощутил бы усталость в его костях, аурой окутывающую то место, где он стоит. — Когда вернетесь из рейда, ваше присутствие потребуется в районе Фортрайт-5.

Квартал Фортрайт. Южная часть порта.

— Почему?

— Мы получаем аномальные отчеты от нефтяных платформ Вальдеза. Обычно прибрежные ауспики так реагируют на шторм, но ведь сейчас море спокойное. Мы подозреваем, что там что-то происходит.

— Мы будем там через час, — отвечаю я. — О каких аномалиях идет речь?

— Если бы я мог дать вам подробности, реклюзиарх, то так и сделал бы. Чтецы ауспиков считают, что дело во внешнем вмешательстве. Мы полагаем, что платформы глушат.

— Один час, полковник. Готовьтесь. — Теперь я обращаюсь уже к братьям.

Путь по магистрали Хель и так неблизкий, а если повсюду кишат враги, то тем более. Разведка теперь передвигается на мотоциклах — велик риск того, что на вражеской территории «Громовой ястреб» собьют.

— Странно, — произносит Неро, баюкая в руках голову Кадора, словно старый воин просто уснул. — Я не хочу оставлять его.

— Это уже не Кадор. — Я поднялся с колен, помазав табард священными маслами и затем снимая его с брони Кадора. В лучшие времена табард был бы помещен на хранение на «Вечном крестоносце». А в эти времена, здесь и сейчас, я срываю облачение с тела брата и обматываю вокруг наруча, как память о старом рыцаре. — Кадор умер. Ты никого не покидаешь.

— Ты бессердечен, брат, — упрекает меня Неро.

Стоя здесь посреди полууничтоженного города и окруженный множеством трупов, я едва не рассмеялся.

— Даже для тебя, — продолжает Неро. — Даже для того, кто облачен в черное, ты говоришь слишком равнодушно.

— Я любил его так, как только можно любить воина, который сражается с тобой бок о бок двести лет, мальчик. Такая привязанность создается десятилетиями из обоюдной преданности и закаляется на войне, ее невозможно просто отбросить. Потеря Кадора будет со мной все те дни, что я еще проживу в этой битве, пока и меня не убьют. Но я не буду предаваться скорби. Он посвятил жизнь службе Трону, и тут нечего оплакивать.

Апотекарий уныло повесил голову. От стыда? В раздумьях?

— Я понимаю, — говорит он, ни к кому не обращаясь.

— Мы еще поговорим об этом, Неро. Теперь по машинам, братья. Мы едем на юг.

Половина города превратилась в руины. Жилые башни стоят под желтыми небесами Армагеддона пустые и покинутые.

Группы орков — шакалы-одиночки, отставшие от главных сил, — грабят опустевшие кварталы. Те немногие жители, что остались в домах, безжалостно убиваются ксеносами.

Пять бронированных мотоциклов с ревом прокладывают себе путь по магистрали Хель. Их броня черна, под стать броне рыцарей. Двигатели низко ревут, повествуя о жажде прометия. Установленные на мотоциклах болтеры соединены с контейнерами в корпусе транспортного средства, где хранятся патроны.

Приам сбрасывает скорость и оказывается рядом с Нероваром. Рыцари не смотрят друг на друга, когда проезжают по темному рокриту шоссе сквозь уничтоженный конвой неподвижных обгоревших танков.

— Его смерть, — начал воин, его голос по воксу искажается и трещит от шума двигателей, — она беспокоит тебя?

— Я не хочу об этом говорить.

Приам объехал обугленный остов того, что еще недавно было транспортом «Химера». Пристегнутый к спине меч ударялся о броню в такт движению мотоцикла.

— Он умер недостойно.

— Я сказал, что не желаю говорить об этом, брат. Оставь меня.

— Я говорю, потому что был дружен с ним, как и ты, и я тоже скорблю. Он плохо погиб. Скверная, скверная смерть.

— Он убил нескольких, прежде чем упал.

— Да, — согласился мечник. — Но ему нанесли смертельную рану в спину. Меня бы это опозорило чрезмерно.

— Приам! — Голос Неровара был ледяным и выдавал обуревавшие его чувства. И угрозу. — Оставь меня в покое.

— Неро, ты невозможен. — Приам прибавил скорость и унесся вперед. — Я пытаюсь выразить тебе сочувствие. Пытаюсь наладить отношения, а ты ругаешь меня. Я запомню это, брат.

Неровар ничего не сказал и просто глядел на дорогу.

Платформа Джаханнам.

Шестьсот девятнадцать рабочих размещались на океанской промышленной базе. Ее очертания на фоне неба представляли собой мешанину из кранов и топливных хранилищ. А под ней была лишь водная бездна и богатство сырой нефти, из которой создавали прометий.

Внезапно в глубине появилась некая тень.

Словно черная волна под поверхностью воды, она подплывала все ближе к опорам, державшим гигантскую платформу на поверхности. Тени поменьше — похожие на острых рыб — выплеснулись перед первой, как ливень из тучи.

Платформа сначала вздрогнула, словно под напором холодных ветров, что всегда налетали с берега.

А затем с величественной неспешностью начала падать. Многоуровневая платформа размером с целый город погрузилась в океан. Суда вокруг нее один за другим начали взрываться. Каждый из кораблей, получив пробоины, тонул рядом с платформой Джаханнам.

Шестьсот девятнадцать рабочих и тысяча двадцать один член экипажа погибли в холодной воде в течение следующих трех часов. Всего несколько мужчин и женщин, что смогли добраться до вокс-передатчиков, кричали, не понимая, что их никто не слышит.

В конце концов платформа затонула, на поверхности остались лишь плавающие обломки.

Хельсрич ничего не услышал.

Платформа Шеол.

В центральном шпиле, угнездившемся среди множества высоких складских башен, офицер-техник Найра Ракинова бросила взгляд на зеленый экран, где внезапно изображение сменилось помехами.

— Ты шутишь, да? — обратилась она к экрану.

Тот ответил белым шумом.

Девушка грохнула кулаком по толстому стеклу. Но экран лишь чуть громче зашумел. Найра решила больше не повторять попытку.

— Мой монитор сломался, — обратилась она к остальным в помещении. Оглянувшись через плечо, техник увидела, что «остальные», состоявшие обычно из грузного бывшего крановщика Грули, который отвечал за связь, ушли за кружкой кофеина.

Она снова посмотрела на пульт управления. По всему экрану замерцали тревожные сигналы. На секунду на гидролокаторе внезапно появился входящий импульс. Сотни. Потом снова только пустой океан. И снова ничего, только небольшое искажение.

Комната вздрогнула. Вся платформа содрогнулась, словно при землетрясении.

Найра судорожно сглотнула, уставившись на экран. Картинка сотен точек под водой вновь вернулась на экран.

Она кинулась через дрожавшую комнату и принялась долбить по кнопке передачи на вокс-станции.

Девушка успела крикнуть: «Хельсрич, Хельсрич, прием…» — прежде чем мир выскользнул из поля зрения, а затем палуба ушла из-под ног и вторая нефтяная платформа Вальдеза с разрезанными стальными конструкциями, изгибаясь и скрипя, ушла под воду.