Стивен Эриксон - Дань псам

— Нелегкое будет дельце.

«Да, похоже, дельце будет нелегкое».

— Думаешь, Каллор и Умирающий Бог мило побеседуют? Обсудят погоду, припомнят старые времена тираний, когда все давалось весело и просто. Когда кровь была краснее и на вкус вкуснее. Что думаешь?

Нимандер не ответил. Он думал о лицах в толпе, черных пятнах губ и провалах глаз. Все в тряпье, в мерзкой грязи; попадаются и дети, словно келику плевать на возраст и умение выживать в мире. Они пьют и жаждут еще, и настоящее не отличается от будущего, и только смерть изменит их настоящее. Простая траектория. Ни забот, ни дерзаний, ни грез.

В таком состоянии их легче будет убивать? Вряд ли. — Не хочу этого делать.

— Да, — согласился Скиньтик. — Но как насчет Скола?

— Не знаю.

— Келик хуже чумы, потому что жертвы сами его призывают и не обращают внимания на свои страдания. Отсюда вопрос: имеем ли мы право положить этому конец, истребив их всех?

— Может, и нет, — согласился Нимандер.

— Но есть и другое оправдание. Жалость.

Нимандер метнул взгляд на кузена: — Мы перережем их ради их же блага? Ради Бездны, Скинь…

— Не их, нет. Я думал о Умирающем Боге.

«Ах так. Да, я могу согласиться, что так лучше, что это гораздо разумнее. Если забрать Умирающего, не придется убивать сотни поклонников». — Спасибо, Скинь.

— За что?

— Мы прокрадемся мимо них.

— Неся Скола?

— Да.

— Нелегкое дело. Скорее всего невозможное. Если город стал храмом и сила Умирающего наделила жрецов особыми дарами, они учуют нас, несмотря на все наши старания.

— Мы дети Тьмы. Увидим, значит ли это хоть что-то.

Десра отняла руку ото лба Скола. — Я ошибалась. Ему хуже. — Она выпрямилась и поглядела на Аранату. — Как они там?

Ленивое моргание… — Возвращаются. Невредимы.

Что-то не так с Аранатой. Она слишком спокойна, слишком … пуста. Десра всегда почитала сестричку пресной — хотя та владела мечом с потрясающей элегантностью, была такой же холодной убийцей, как все они — если требуется. Однако Араната наделена даром заразительного равнодушия, иногда снисходящего на нее в разгар хаоса и бедствий. Как будто жестокое побоище лишает ее чувствительности.

На взгляд Десры, это делает ее ненадежной.

Он еще немного поглядела на Аранату, из взоры скрестились — Десра ответила ухмылкой на улыбку сестры и отвернулась к Ненанде: — Нашел в пивной что выпить и поесть?

Воин стоял у входа, держась рукой за дверь. Услышав вопрос, оглянулся. — Полно. У них словно только что был привоз. Все как с нами на дороге.

— Значит, кто-то еще выращивает правильную пищу, — сказала Кедевисс. — Или заказывает ее подвоз из других городов.

— Они немало потрудились ради нас, — заметил Ненанда. — И это беспокоит.

— Скол умирает, Араната, — сказала Десра.

— Да.

— Они возвращаются! — завопил Ненанда.

— Нимандер знает, что делать, — заявила Десра.

— Да, — отозвалась Араната.

Она кружила в небесах, и даже ее сверхъестественно острое зрение с трудом проницало вечную темноту внизу. Куральд Галайн — совершенно чуждый садок, даже в здешнем рассеянном и ослабленном состоянии. Пройдя прямо над громоздкой фигурой Силанны, Карга каркнула ироническое приветствие. Разумеется, от алой драконицы не последовало явного ответа, но Карса знала: она заметила ее кружения. Позволив себе послать вспышку воображаемых образов — сомкнувшиеся челюсти, хруст костей, вихрь перьев, поток вкусных жидкостей… Карга каркнула громче и была вознаграждена колыханием длинного змеиного хвоста.

Скользнув в восходящий над краем утеса ветер, Ворон направилась к узкому балкону крепости.

Он стоял один. Она уже привыкла к этому. Сын Тьмы замкнулся в себе, словно ониксовый цветок, а полуночный колокол звенит — удар за ударом, до последнего, двенадцатого — за ним последует лишь эхо, пока не затихнет и оно, оставив безмолвие. Она изогнула крылья, замедляя полет, и стена крепости прыгнула навстречу. Бешено замахав крыльями, она уселась на каменную стену, вцепившись когтями в гранит.

— Меняется ли вид отсюда? — спросила Карга.

Аномандер Рейк опустил взор, рассматривая гостью.

Карга раскрыла клюв, молча смеясь. Минуло несколько ударов сердца… — Тисте Анди — народ, не склонный к выражению внезапного веселья, не так ли? Танцы в темноте? Дикий, беззаботный прыжок в грядущее? Думаете, наш побег из гниющей плоти не стал торжеством радости? Удовольствия рождения, восторга обретения жизни? Ох, у меня кончились вопросы. Воистину нынче грустное время.

— Понимает ли Барук, Карга?

— Более или менее. Увидим.

— Что-то происходит на юге.

Она согласно замотала шеей. — Что-то, о да, что-то. Впала ли жрица в безумную оргию? Нырнула ли за ответами на все вопросы? Или отложила потребность в ответах на потом, на время большей удачи? Но … реальность вернулась. Проклятие реальности! Чтоб она упала в Бездну! Пора нырять снова!

— Путешествие испортило тебе настроение, Карга.

— Не в моей натуре грустить. На деле я презираю грусть. Сражаюсь с ней! У меня от грусти сфинктер взрывается! А вы огорчаете меня, старую спутницу, любимую служанку!

— Я не хотел. Вижу, ты страшишься худшего. Скажи, что видели твои сородичи?

— О, они рассеялись, парят тут и там, всегда высоко над ухищрениями земных ползунов. Мы видим, как они ползут туда, потом обратно. Мы следим, мы смеемся, мы поем их сказания братьям и сестрам.

— И?

Карга склонила голову, одним глазом уставившись на мятежное море. — Ваша тьма, Хозяин, породила свирепые бури.

— Да, породила.

— Я полечу выше клубящихся туч, в холодном и чистом воздухе.

— Ты так и сделаешь, Карга, так и сделаешь.

— Ненавижу, когда вы так великодушны, Хозяин. Когда ваши глаза заволакивает нежность. Не подобает вам проявлять сочувствие. Стойте здесь, да, незримым, непостижимым. Таким я сохраню вас в памяти. Позвольте мне думать о льде истинной справедливости, не способном расколоться… Слушайте! Звонят внизу! Какая жизнеутверждающая музыка! Как утешает вопль железа!

— Сегодня ты на редкость поэтична, Карга.

— Так Великие Вороны сражаются с грустью, Владыка. Итак, чего вам от меня нужно?

— Эндест Силан ушел к большой реке.

— Вряд ли он один.

— Ему нужно вернуться.

Ворон помолчала, склонила голову набок. — Прозвенело десять.

— Десять.

— Мне пора в путь.

— Лети напрямик, Карга.

— Умоляю, посоветуйте возлюбленной сделать так же, когда придет время.

Он улыбнулся. — Нет нужды советовать.