Стивен Эриксон - Дань псам

Не пора ли ему посетить некую школу фехтования? Возможно.

Пытка, тяжесть, ужасный вес дурных новостей — день свидетельства об очередной сокрушенной душе. Поистине день падения. Самый тоскливый и унылый день.

Этой ночью заплачут вдовы. Давайте поплачем и мы.

Двое приближаются к «Гостинице Феникса». Кто из них успеет первым — от этого изменится всё. Если восстановление баланса зависит не от природы, но от рода людского — Раллик Ном первым услышит вести о гибели друга, поспешит, сердито прищурив глаза и возлагая на себя новое бремя, ибо хотя отмщение удовлетворяет некие нужды души, безжалостное убийство наносит ей ужасный вред. Конечно, он уже совершал подобное раньше, во имя другого приятеля, так что хорошо знаком со вкусом потери.

Увы, возможности восстановления не суждено сбыться.

Терзаемый сонмищем сомнений, Резак приблизился ко входу в «Гостиницу Феникса». Он заметил краем глаза старого возчика и его вола, но они не привлекли к себе особого внимания. Однако, войдя внутрь, он тут же понял: что-то случилось. Ирильта стоит за стойкой и держит бутылку — но не наливает гостям, а подносит к губам, опустошая немилосердными глотками. Глаза ее красны, лицо совсем побелело.

Мало кто из завсегдатаев говорит, да и те на пониженных тонах.

Мизы нигде не видно, но Резак видит Крюппа, сидящего за столиком спиной к залу. Никогда раньше он так не делал. Перед ним запыленная бутылка дорогого вина и четыре бокала. Крюпп медленно наполняет бокал, стоящий напротив него.

С нарастающей тревогой Резак подошел к нему. Отодвинул стул, сел.

На лице Крюппа не осталось и следа привычной живости. Мрачное, бесцветное, вялое. В глазах неприкрытый гнев. — Выпей, юный друг, — сказал он.

Резак заметил, что два бокала остаются пустыми. Протянул руку. — Дорогое зелье, не так ли? Что случилось, Крюпп?

— Почтенный Муриллио мертв.

Слова словно ударили Резаку кулаком в грудь. Он задохнулся. Он не мог пошевелиться. Боль накатывала, одолевая оцепенение, исчезала и возвращалась вновь. Вновь и вновь.

— Дуэль, — говорил Крюпп. — Он пошел возвращать ребенка. В «Работы Элдры», в шахту к западу от города.

Нечто зашевелилось в душе Резака, но он не понимал, что именно. Узнавание? Какое? — Я думал… думал… он давно отказался.

— Отказался, друг мой? От борьбы за справедливость?

Резак качал головой: — Дуэли. Я имел в виду дуэли.

— Ради вызволения юного Харлло. Там оказался владелец шахты — или один из владельцев. История ходит кругами, это всем известно.

Резак вздохнул: — Он стал слишком старым для таких дел.

А затем задал вопрос — тусклым тоном, опустошенным голосом: — Кто его убил, Крюпп?

Круглый человечек вздрогнул и промолчал.

— Крюпп.

— Не стоит…

— Крюпп!

— Ах, разве можно противостоять такой силе? Горлас Видикас.

Да, точно. Он уже знал. Шахта… Элдра… та история. «Он знает обо мне. Он хочет наказать меня. Он убил Муриллио, чтобы навредить мне. Убил чудесного… чудесного, благородного человека. Это… это нужно остановить».

— Сядь, Резак.

«Я должен это остановить. Сейчас же. Да и она хотела…»

— Скоро придет Коль, — сказал Крюпп. — И Раллик Ном. Крокус, оставь все Раллику…

Однако он уже двинулся к двери. Ирильта стояла на страже, и что-то написанное на ее лице привлекло внимание Резака. Какой-то темный голод… она как бы знала, куда он идет… а если она знает…

— Резак, — проскрипела женщина, — завали урода. Кончи его.

И он вышел на улицу. Сияние дня показалось пощечиной; он глубоко вздохнул и обнаружил, что в груди все еще таится боль. Небо давило на голову, гнев проник в разум — кошмарный левиафан с разинутой пастью — в черепе ревело…

Резак стал глух к звукам мира.

День порвался на полосы, само время исказилось — мгновение растянулось бесконечно, поглощая прошлое и будущее. Вспомним, чем начинался день. Вздох, полный любви…

Беллам Ном взял ленту плетеной кожи, сделал петли на концах. Присел перед Мяу. — Видишь петельку, Мяу? Возьми в руку — я буду тянуть за другой конец. Ладно? Мы уходим. Ты просто держись за веревку, ладно?

Мяу кивнула, удивлено округлив глаза.

— Не спеши, — сказал Беллам. — Я пойду тихо. — Затем он взял на руки Хныку, примостил на сгиб левого локтя. Он не знал, что случилось с Бедеком и Мирлой, поэтому оставил им сообщение, написанное углем на столешнице.

Муриллио уже должен был бы вернуться. Беллам устал. Он больше не мог ждать.

Они медленно пробирались сквозь людскую толчею. Дважды Мяу неумышленно срывалась с привязи, но каждый раз Беллам успевал найти ее. Они покинули район трущоб, известный как Яма, и вскоре прибыли к школе фехтования.

Беллам посадил Хныку на согретое солнцем место, наказал Мяу оставаться рядом с сестрой и пошел на поиски Стонни Менакис.

Она сидела на каменной скамье в тени колоннады, что идет по заднему краю двора, вытянув длинные ноги и глядя в никуда. Услышав шаги, подняла голову. — Классы закрыты. Уходи.

— Я не за уроками пришел, — сказал Беллам, удивившись тому, как сурово прозвучал голос.

— Уйди, — ответила она, — пока я тебе мозги не вышибла.

— Слишком многие, Стонни, заступались за вас, делали то, что должны были делать вы.

Женщина скривилась: — О чем ты говоришь?

— Муриллио не возвращался?

— Все разбежались.

— Он нашел Харлло.

— Что?

Он увидел в темных глазах искру интереса. — Он нашел его, Стонни. Работающим в лагере шахтеров. Он пошел вызволять его. Но не вернулся. Что-то плохое случилось — я чувствую.

Стонни встала. — Где этот лагерь? Как он туда попал?

— Цап.

Женщина сверкнула глазами: — Убью мелкого мерзавца!

— Нет, не убьете. О нем позаботились. У нас другая проблема.

В этот момент под колоннаду ступила маленькая фигурка, уставилась на них. Стонни нахмурилась: — Мяу? Где твои мама и папа? Где Хныка?

Мяу начала реветь и побежала к Стонни. Той ничего не оставалось, как заключить девочку в объятия.

— Они тоже пропали, — сказал Беллам. — Я следил за детьми, ждал, но они не пришли. Стонни, я не знаю, что делать. Мне надо домой — мои родители уже сходят с ума от тревоги.

Она развернулась к нему лицом, подхватив Мяу на руки. Лицо стало свирепым: — Я должна искать Харлло! Забери их к себе домой!

— Нет уж, хватит. Примите ответственность за детей, Стонни. Я навещу родителей, а потом пойду искать Муриллио. Примите ответственность. Вы задолжали Мирле и Бедеку — они растили сына за вас. Годами.

Ему показалось, что она сейчас его ударит. В глазах женщины кипела ярость. Беллам отступил. — Хныка сидит на солнышке, может, уже уснула. Она только и делает что спит. О, и они голодные.

И он ушел.