Аарон Дембски-Боуден - Предатель Кровь Кровавому Богу

В разуме Лорке появилась незаметная доля безумия. Он вновь повел своих раненых и брошенных братьев в бой.

Войны выигрываются дисциплиной. Схватки выигрываются яростью.

Единственным оставшимся оружием, которое можно было противопопставить дисциплине Ультрадесантников, была ярость. Ярость за рамками здравого смысла. Ярость без пределов. Настолько бездонная ярость, что ей невозможно было противостоять, ведь одержимые ею не заботились о собственных жизнях.

Когда двое воинов сражались, не отступая, даже самые отважные и верные долгу не могли избавиться от осознания своей смертности. Солдаты защищались, чтобы остаться в живых. Их руку направляли выучка и инстинкт – они пригибались, уклонялись, отшатывались, блокировали и парировали. На сознательном уровне это было мастерство. Ловкость. На бессознательном – натренированная реакция и простое, инстинктивное понимание смертности.

В этом также заключался секрет того, как Пожиратели Миров побеждали в войнах без дисциплины, которой блистали другие Легионы. Схватки выигрывались при помощи ярости – победи в достаточном количестве схваток, и это повлечет за собой победу в войне.

Гвозди не являлись имплантатами в том смысле, как это слово понимали летописцы и археотехники. Они ничего не добавляли мозгу Пожирателя Миров. Наоборот, лишали. Они полностью очищали разум воина от здравого смысла, осторожности, инстинктов смертного. Гвозди вознаграждали за ярость всплесками электрохимического наслаждения, покалывая синапсы и убивая удовольствие от всего остального. Еще не изобрели машину, которая бы лучше подходила для того, чтобы побуждать воинов стремиться к сомнительному покою в абсолютной ярости, лишенной забот и чувства вины.

Когда Кхарн врезался в стену щитов, он едва ли еще был Кхарном. От него осталась лишь оболочка, человечность свелась к лихорадочной ярости, он не думал и не защищался, не реагировал на угрозу боли или опасность. Капитан вырвал абордажный щит из рук первого врага, брызжа пеной в лицевой щиток воина, и топор обрушился вниз. Он не обращал внимания на бьющие по броне клинки и заряды, постоянно продолжая атаковать, атаковать и атаковать.

Воин, который хочет жить, беззащитен против того, кого не заботит смерть. А жить хотят все воины, Кхарн.

Слова примарха. Ангрон тихо прорычал эту мудрость за час до того, как Кхарн первым получил Гвозди Мясника в мозг.

– Кровь для примарха! – заорал он, расправляясь с Ультрадесантниками. Внутренности мертвецов окрасили его лицо в красный цвет. – Черепа для Двенадцатого Легиона!

По всей линии фронта, где легионеры в запятнанной кровью белой броне сошлись с закованными в кобальтово-синюю, сотни раз происходило одно и то же. Пожиратели Миров, чьи раны были слишком тяжелы для нападения, ползли по земле, вопя от ненависти. У них в руках продолжали работать топоры и мечи.

Для поддавшихся Гвоздям время ничего не значило. Кхарн чувствовал обострение вокруг себя,словно акула, которой не нужно особо обращать внимание, чтобы ощутить приливы и отливы. В просветах среди движущегося красного марева вражеских конечностей он видел, что другие воины в белом крушат ряды Ультрадесанта, и то же самое делают десантно-штурмовые корабли, озаряющие небо обращенными вниз двигателями. Вызывающие головную боль лучи лазпушек пронзали сражающуюся толпу с раскатистым осиным гудением, доводя воздух вокруг разрастающихся воинств до перегрева.

Земля содрогалась от поступи титанов, громадные силуэты которых проступали в пыли. Они вели собственную божественную войну над стадами жалких смертных, собравшихся вокруг их ног. Когда они удостаивали наземную схватку своего внимания, то в вопящих и сталкивающихся ордах образовывались громадные просеки погибших, испепеленных солнечным пламенем или скошенных опустошительными залпами массированного огня болтеров «вулкан». Тут и там раздавался лязгающий треск «медвежьих когтей», выпущенных по более крупному противнику. В какой-то момент Кхарну показалось, что он видит силуэт титана класса «Владыка войны», почти повергнутого на колени четырьмя «Псами войны» Аудакс, которые тянули его вниз хваткой гарпунов. Мгновение он смотрел, как громадная тень опускается, а затем его вновь поглотила битва.

Теперь он был близко. Так близко, что чуял их дыхание, когда срывал шлемы и крушил лица кулаками. Так близко, что слышал потрескивание их вокс-сети, откуда приказывали всем отступать.

Они не собирались уходить. Ультрадесантники сражались спиной к спине постоянно уменьшающимися кругами, отказываясь бежать. Они бы не показали врагу спину, и у них не было возможности отойти в стройном порядке, чего бы там ни требовали командиры.

– Кхарн! – разнесся над битвой вопль. Пожиратель Миров мог лишь гадать, что его усиливало. Он лихорадочно сражался, обливаясь потом и брызжа пеной, руки онемели от сжимания скользкой от крови рукояти топора. Все превратилось в мелькающий шквал клинков мечей, кромок щитов, кулаков, сапог и красноглазых бронзовых шлемов.

– Кхарн! – снова раздался голос. – Сразись со мной!

Он ударил топором, клинок выбил искры, скользнув по нагруднику Ультрадесантника. Зубья грызли и скребли, уродуя аквилу, изображенную на груди воина. Не царственную Палатинскую Аквилу – личный символ Императора, которого среди Легионов удостоились лишь сыны Фулгрима. Это был никчемный знак имперского господства, который мог носить любой воин.

Кхарн отвел руку для второго взмаха. На сей раз крутящиеся зубья вгрызлись в горло легионера, перемалывая более мягкую броню и плоть за ней. Когда тело рухнуло, Кхарн рубанул в третий раз, взял шлем за сержантский венец и поднял его вверх, крича в задыхающееся небо.

Жалкие потуги луны на свет закрыла тень. Она появилась позади Пожирателя Миров, врезавшись в землю так сильно, что камень потрескался – существо, состоящее из мрака и клинков.

Он развернулся, нанося удар.

Аргел Тал отбил выпад в сторону своим золотым двуручным мечом. Топор заискрил и раскололся в руках Кхарна, разлетаясь на куски от столкновения с оружием кустодия.

– Ты обезумел, брат? – спросил Аргел Тал. Его второй, более резкий голос доминировал над человеческим. Доспех Несущего Слово был покрыт выростами из плотной выбеленной кости, которые образовывали на багряном керамите подобие экзоскелета. Шлем венчали искривленные рога, серебристый лицевой щиток исказился, став вольчей пастью. Над плечами высился живой плащ покрытых жилами крыльев нетопыря, созданных из какого-то сверхъестественного сплава металлоплоти и опаленного керамита. Нечто божественное, впавшее в грех. Ангел глазами демонов.