Роберт Джордан - Память огня

Мастер Лухан усмехнулся. Он остановился рядом с молотом Перрина, который все еще лежал на столе у подножия кровати, и положил пальцы на него. — Ты стал настоящим мастером. — Мастер Лухан уселся на стул рядом с кроватью. — Скажу, как один мастер другому, я впечатлен. Я не думаю, что когда-либо сделал что-то настолько же хорошо, как этот молот.

— Ты выковал топор.

— Полагаю, я это сделал, — сказал он. — Эта вещь была не для красоты. Она была для убийства.

— Иногда нужно убивать.

— Да, но в убийстве никогда нет красоты. Никогда.

Перрин кивнул.

— Спасибо. За то, что нашел меня и принес сюда. За то, что спас.

— Это было в моих же интересах, сынок! — сказал мастер Лухан. — Если мы выберемся из всего этого, то благодаря вам, парни, попомните мои слова, — он покачал головой, словно сам не мог в это поверить. Хоть один человек помнил их троих в юности — когда они, по крайней мере Мэт, чаще влипали в неприятности, чем избегали их.

«Собственно, — подумал Перрин. — Я совершенно уверен, что Мэт и сейчас чаще вляпывается в неприятности, чем избегает». По крайней мере, сейчас он не дрался, а говорил с какими-то Шончан; видение окружали вращающиеся цвета.

— Чиад сказала, что битва в Меррилоре закончена? — спросил Перрин.

— Да, — ответил Мастер Лухан. — Я пришел сюда, приведя некоторых наших раненых. Скоро я должен буду возвращаться к Тэму и Абеллу, но я хотел проверить, как ты.

Перрин кивнул. Что-то глубоко внутри тянуло его… во всяком случае, это было сильнее, чем когда-либо. Ранд нуждался в нем. Война еще не закончена. Не совсем.

— Мастер Лухан, — сказал Перрин со вздохом. — Я сделал ошибку.

— Ошибку?

— Я сам себя загнал, — сказал Перрин. — Я слишком на себя давил. — он сжал кулак и ударил кулаком в угол у кровати. — Я должен был понимать это лучше, мастер Лухан. Я всегда так делаю. Работаю слишком упорно и становлюсь бесполезен на другой день.

— Перрин, парень? — ответил мастер Лухан, подавшись вперед. — Сегодня я больше беспокоюсь, что завтра может не наступить.

Перрин посмотрел на него и нахмурился.

Если и есть время выжимать из себя все, то как раз сейчас, — сказал мастер Лухан. — Мы выиграли один бой, но Дракон Возрожденный свой еще не выиграл. Свет, я не думаю, что ты в чем-то ошибся. Это наш последний шанс в кузнице. Этим утром большая часть сделана. Сегодня просто продолжай работать, пока не сделаешь дело.

— Но если я потерплю неудачу?..

— Тогда ты отдал все, что мог.

— Я мог проиграть, потому что выжал из себя все силы.

— Тогда, по крайней мере, ты не проиграл, потому что сдержался. Я знаю, это звучит плохо, и, может быть, я ошибаюсь. Но…все, о чем ты говоришь было бы хорошим советом для обычного дня. Это не обычный день. Нет, клянусь Светом, он не обычный.

Мастер Лухан взял Перрина за руку. — Ты можешь видеть в себе человека, который позволил зайти себе слишком далеко, но это не тот человек, которого вижу я. В любом случае, Перрин, я видел в тебе того, кто всегда учился себя сдерживать. Я наблюдал, как ты держишь чайную кружку с необычайной деликатностью, как будто боишься сломать её своей силой. Я видел как ты пожимаешь человеку руку, держа его руку в своей с осторожностью, никогда не сжимая её слишком сильно. Я наблюдал, как ты движешься с преднамеренным запасом, чтобы не толкнуть кого-нибудь или что-нибудь не свалить.

— Это были отличные уроки для тебя, сынок. Тебе нужен контроль. Но в тебе я вижу парня, выросшего в мужчину, который не знает, как преодолеть эти барьеры. Я вижу мужчину, который напуган тем, что происходит, когда он немного теряет контроль. Я понимаю, что ты делаешь то, что делаешь, потому что боишься заставить людей страдать. Но Перрин… пора прекратить сдерживаться.

— Я не сдерживаю себя, Мастер Лухан, — запротестовал Перрин. — Правда, я обещаю.

— Разве это причина? Ну, может быть, ты прав. — От мастер Лухана пришел запах смущения. — Посмотри на меня. Я здесь, веду себя, как будто это моё дело. Я не твой отец, Перрин. Мне очень жаль.

— Нет, — сказал Перрин, когда Мастер Лухан встал, чтобы уйти. — У меня больше нет отца.

Мастер Лухан посмотрел на него с болью во взгляде.

— То, что сделали те Троллоки…

— Мою семью убили не Троллоки, — тихо сказал Перрин. — Это сделал Падан Фэйн.

— Что? Ты уверен?

— Один из Белоплащников рассказал мне об этом, — ответил Перрин. — Он не лгал.

— Что ж, тогда, — сказал Лухан. — Фэйн. Он все еще там, не так ли?

— Да, — сказал Перрин. — Он ненавидит Ранда. И там есть еще один человек. Лорд Люк. Вы помните его? Ему приказано убить Ранда. Я думаю… Я думаю, они оба попытаются убить его до того, как все это закончится.

— Тогда тебе надо проследить, чтобы у них ничего не вышло, не так ли?

Перрил улыбнулся, потом обернулся к шагам в коридоре. Чиад вошла в комнату мгновение спустя, и он почувствовал запах ее раздражения от того, что он почувствовал ее приближение. Байн последовала за ней, другая фигура в белом. И после них…

Масури. Не та Айз Седай, которую он сам выбрал бы. Перрин ощутил, как сжались в тонкую полоску его губы.

— Ты не любишь меня, — сказала Масури. — Я знаю это.

— Я никогда не говорил этого, — ответил Перрин. — Ты очень помогла мне во время наших путешествий.

— И все же ты мне не доверяешь, но в этом нет смысла. Ты хочешь вернуть силы, и, вероятно, только я согласна сделать это для тебя. Хранительницы Мудрости и Желтые скорее спеленают тебя, как младенца, если ты захочешь уйти.

— Я знаю, — сказал Перрин, усевшись на кровать. Он колебался. — Мне нужно знать, зачем ты встречалась с Масимой за моей спиной?

— Я пришла, чтобы выполнить твою просьбу, — сказала Масури. От нее пахло насмешкой. — А ты говоришь мне, что не позволить оказать тебе эту услугу, пока я не отвечу на твои вопросы?

— Почему ты это делала, Масури? — повторил Перрин. — Довольно с этим.

— Я планировала использовать его, — сказала стройная Айз Седай.

— Использовать его.

— Влиять на того, кто звал себя Пророком Дракона, могло бы быть полезным. — Она пахла смущением. — Это было другое время, Лорд Айбара. До того, как я узнала Вас. До того, как любой из нас узнал Вас. — Перрин хмыкнул.

— Я была глупа, — сказала Масури. — Это ты хотел от меня услышать? Я была глупа, и с тех пор я многому научилась.

Перрин посмотрел на нее, потом вздохнул, протягивая руку. Это было ответ Айз Седай, но один из самых откровенных, которые он слышал.

— Сделай это, — сказал он. — И спасибо тебе.

Она взяла его руку. Он чувствовал, что его усталость испарилась — чувствовал, что её оттолкнуло назад, как старое стеганое одеяло, засунутое в маленькую коробку. Перрин чувствовал себя подкрепленным, усиленным. Сильным снова. Он практически подпрыгнул, вставая на ноги.