Ник Перумов - Рождение мага

– Хватайте его!.. Держите слугу Тьмы! Это они, они всё подстроили!.. Хватайте его, в оковы, на дыбу, на виселицу, в огонь!

Перспектива вырисовывалась не из весёлых.

– Эй, добрые люди! – выкрикнул Фесс, высоко поднимая посох. Камень в его оголовье внезапно ярко засветился, заставляя передовые ряды наступающих жмуриться и отворачиваться. – Кого это вы хотите хватать и вешать? Здесь нет никаких слуг Тьмы, а те, которые были, – уничтожены. И притом не милордом Этлау, а мной, скромным некромантом Неясытью. Хотите доказательств? Извольте, они тут, на кладбище, только нужно зайти и осмотреться как следует. Ну, кто первый?

Вилы и косы над головами толпы несколько приопустились. Это мог быть знак растерянности, а мог и напротив – готовности к атаке.

Чувствуя, что весы заколебались, вперёд очертя голову полез сам отец-экзекутор первого ранга.

– Чернокнижник! – брызгая слюной, заверещал он так истошно, что у Фесса заложило уши. – Ты нарушил договор, ты впустил сюда Тьму, ты обрёк всех здешних жителей на вечные муки, они будут отринуты Спасителем!

– Спаситель сам тебе это сказал? – крикнул в ответ Фесс. В подобных спорах истинные аргументы не имеют никакого значения – выигрывает тот, у кого лужёней глотка и кто кого перекричит. – Люди, он просто убил двух невинных и воспользовался посмертной силой! Он сам прибег к Силам Тьмы, он, адепт Спасителя, да святится Имя Его! Но воспользовался неумело, так что гончие едва не добрались до вас! Я сделал за него всю работу! Идите и посмотрите здесь, у меня за спиной, на погосте, если не верите!

Расчёт был точен. Ни у кого в толпе не нашлось бы мужества – или безумия – решиться на такое. Этлау не был исключением.

– Ну? – вновь крикнул Фесс. – А где ваши набольшие? Где святой отец, настоятель вашего храма? Где ваш голова? Мне нужно подтверждение сделанного!

– Подтверждение сделанного? – взвыл Этлау, от ярости забыв про осторожность. – Да ведь это же я всё сделал, я, я!

– Пусть все, кто хочет, войдут на погост и убедятся собственными глазами! – настаивал Фесс.

На его призыв вновь никто не откликнулся. Кроме священника, внезапно выступившего из рядов своих прихожан.

– Ты говоришь, юнак, что упокоил погост? – дребезжащим своим голоском осведомился старик. – Тогда я войду. Мы должны знать, что кладбище безопасно.

– А заодно спросите у святого отца, как сейчас погост выглядит, – задорно бросил Фесс.

Этлау невольно попятился. Тут ему не могла помочь даже вся его магия.

Конечно, он нашёлся бы, что ответить, например – «ты успел подглядеть» или «я сделал всю работу, а ты только…» – но уж слишком был разъярён отец-экзекутор. И не нашёл ничего лучшего, как начать грозить немыслимыми карами отступникам – жителям Больших Комаров, если только они поддадутся «этому чернокнижнику».

И это, увы, подействовало. Несмотря на то что священник вернулся с погоста живым и невредимым, ошарашенно покачивая головой от увиденного, несмотря на то что староста Больших Комаров украдкой принялся черкать что-то на клочке пергамента, остальная толпа заволновалась. В разных её местах надсаживались помощники Этлау, подзуживая и стращая поселян.

Толпа раздражённо загудела и качнулась вперёд. В тот же миг Сугутор, дотоле сидевший тише поды ниже травы, неожиданно со всей силы хлестнул лошадь своего хозяина. Животное слепо рванулось вперёд, за ней последовал скакун гнома.

Метнулись навстречу какие-то кусты, мелькнули занесённые для удара цепы и вилы… но ещё миг, и беглецов окутал спасительный мрак. Кони летели, не разбирая дороги, просто чудом не падая в этой темноте – как они находили путь, было для Фесса загадкой. Вскоре вперёд вырвался Сугутор, крикнул: «Давайте за мной, мэтр!» – и свернул куда-то в сторону, где обнаружилась узкая тропинка. Правда, по ней можно было скакать, не пригибаясь к конским гривам – деревьев вокруг не было.

– К тракту пробиваться надо! – отдуваясь, сообщил гном. – Этлау, стервец, наверняка предупредит своих, так что, быть может, нам уже в Арвесте встречу горячую будут готовить… Эх, мэтр, и наломали же вы дров! Нет бы в сторонке отстояться, тихо да мирно. Ну, потеряли бы в деньгах… зато не надо было б от Инквизиции отмахиваться. Тех-то несчастных спасти всё равно было нельзя. Если б не Этлау замучил, свои б на куски разорвали. Да, что и говорить, страшная у экзекуторов власть, верят им, проклятым… – философски закончил гном.

– Ничего, Сугутор. Знаешь, что там на кладбище было? Шесть костяных драконов, знаешь, что это такое? – Гном быстро кивнул. – Этлау бы ничего с ними не сделал. Вылезли бы, и… так что уж лучше я с Инквизицией буду дело иметь, чем, прости за громкие слова, с собственной совестью.

– Эх, мэтр, мэтр… Красивые слова – они и вправду красивые слова, а вот что другие деревни скажут, коли святые отцы единственного во всём Эвиале некроманта грамотного на гвоздь посадят? Есть у них такая любимая пытка – обвиняемого на гвоздь сажать… – Гном передёрнул плечами. – Эх, моя бы воля, я б этих самых экзекуторов-инквизиторов…

Фесс не отвечал.

На тракт они выбрались, когда уже стояла глубокая ночь. Два одиноких всадника отправились на северо-восток, к Арвесту, рассчитывая встретить по пути Прадда.

По здравом размышлении, в самом городе, кишмя кишевшем инквизиторами и прочими святыми отцами всех мастей, Фессу и его спутникам делать было нечего. Их ждало ещё четыре неупокоенных погоста, причём один – на самой границе Лесных Кантонов. Туда, собственно говоря, и следовало направиться – пусть-ка собратья отца Этлау погоняются за ними! А когда работа будет сделана, задерживаться здесь им в самом деле станет не резон. Только бы получить с прижимистых купцов обещанные цехины…

Утро на неведомом берегу, где коротал часы перед рассветом незадачливый отряд Клары Хюммель, выдалось просто волшебным. Над лесом медленно-медленно поднялось розоватое здесь светило, и тотчас же, словно в ответ, засиял океан. Розовая дорожка пролегла до далёкого, окутанного дымкой западного горизонта; маги, дивясь, смотрели на это чудо.

Запели сотни и тысячи дневных птах; убрались в свои дупла сумрачные ночные хищники; светлый, радостный, тёплый день – для всех, кроме Клары и её спутников.

Тави по-прежнему не приходила в себя – спала ровным и глубоким сном. Её рана быстро заживала, но Клара и не стремилась к тому, чтобы немедленно поставить в строй ещё одного бойца – ведь тут сражаться было не с кем.

Эгмонт и Мелвилл ходили мрачнее ночи. Эвис тихо плакала, забившись в угол шалаша. И только Раина с «найдёнышами» хранили поразительное спокойствие. Впрочем, выдержке валькирии удивляться не приходилось, скорее уж пределам этой выдержки; а вот железное хладнокровие Сильвии и Кицума вызывало у Клары просто изумление. Через что же им пришлось пройти в своём Мельине, чтобы так стоически воспринять известие о том, что они – в ловушке. Впрочем, для них, потерявших свой мир, этот – на первый взгляд такой уютный и ласковый – может показаться неплохой заменой.