Аарон Дембски-Боуден - Кровавый корсар

Вдали от коронального выброса системы корабля ожили и быстро набирали энергию под облегченные вздохи команды.

— Ауспик — есть.

— Вокс — есть.

Но Вознесенный почти не слушал. Приподнявшись с трона, демон уставился в черноту.

— Где «Эхо проклятия»?

Крейсер «Эхо проклятия» замедлил ход. Инверсионный след двигателей туманной дымкой рассеялся в пустоте.

Талос пока так и не сел на трон. Пророк не был уверен, что ему этого хочется. Вариил обрадовался, увидев его на командной палубе, — настолько, насколько Вариил вообще был способен чему-то радоваться.

— Расскажи мне, как все прошло, — попросил Талос. — Мы захватили корабль, не встретив никакого сопротивления. Как тебе это удалось?

— Сначала я попытался вышвырнуть Корсаров в космос, — признался апотекарий. — Когда это не удалось, я решил посадить их под замок.

— Где?

— В ангарах. Они попытались вырваться, дав залп из главного орудия «Поборника».

Талос просмотрел записи с пикт-камер ангаров. Две стартовые площадки были пусты, но что касается двух других… Пророк медленно перевел взгляд на бывшего Корсара.

— Это объясняет дыры в корпусе, — заметил Кирион, заглянув через плечо Талоса.

— Полагаю, вокс близкой связи работал и они выстрелили одновременно в двух ангарах. Результат, как видите, вполне соответствует тому, чего можно ожидать от «Разрушителя» на такой прискорбно малой дистанции.

— Но это сработало, — подал голос Меркуций.

— Если ты о двух дырах в корпусе, то да, их действия привели к сокрушительному успеху. А если о том, что взрыв и ударная волна прикончили примерно четверть из них, то результат чуть менее впечатляющий.

Кирион втянул воздух сквозь сжатые зубы. Поскольку динамик шлема был включен, вырвавшийся звук сильно напоминал шипение гремучей змеи.

— Ты имеешь в виду, что они отправились прогуляться по внешней обшивке через пробитые дыры?

— Да. Калеб вывел их наружу. Он, без сомнения, искал подходящую точку входа, чтобы разрезать броню силовым оружием и проникнуть обратно внутрь.

Талос негромко хмыкнул.

— Значит, они были на обшивке, когда мы прыгнули.

— Определенно так. Я следил за теми, что оказались в радиусе действия внешних камер. Было крайне поучительно видеть, как сначала броня, затем плоть, а затем и сами кости растворяются в Море Душ. Скорость, с которой волны варпа ободрали их до костей, заставляет вспомнить о собственном ничтожестве перед величием Вселенной. Большинство не смогло удержаться на корпусе при первом же ударе волны. Но мне удалось пронаблюдать за несколькими случаями, когда водовороты нечистой психической энергии практически растащили людей на атомы.

Даже Кирион передернулся.

— Кровь нашего отца!.. — Талос покачал головой. — Вариил, это жестокий способ лишить человека жизни.

Апотекарий смерил его задумчивым взглядом.

— Я надеялся, что тебя это впечатлит.

— Впечатлило, — согласился Талос. — Сожалею лишь, что сам до этого не додумался.

Пророк обернулся к вокс-консоли и трем стоявшим там офицерам.

— Вызовите «Завет крови».

Командующий офицер откинул капюшон. Похоже, он решил, что традиционный алый цвет униформы рабов Корсаров более неуместен, учитывая новых хозяев корабля.

— Господин, «Завет крови» вне зоны действия вокса.

— Проверьте ауспик, — велел Талос. — Мы не могли появиться раньше их — прыжок был слишком коротким.

— Господин, ауспик-скан показывает, что рядом нет ни врагов, ни союзников. Мы в глубоком космосе.

— Проведите еще один скан. Мы должны были выйти из варпа в системе Регаса.

Мастер ауспика проверил свой инфопланшет. Секундой позже он перевел данные на гололитический стол. Опознавательная руна «Эха», золотая и одинокая, вспыхнула далеко от любых значимых объектов. Даже ближайшая звезда была в миллионах километров от них.

— Мы примерно в двух часах полета от Регаса, господин.

Все воины Первого Когтя одновременно выдохнули одно и то же имя:

— Октавия!

Вздрогнув, она отсоединилась и обнаружила себя там, где ей меньше всего хотелось находиться. Каждый глоток сырого воздуха оставлял в легких маслянистый, металлический привкус мокроты. Тело Эсмеральды и ее бассейн с гнилью насытили атмосферу острым запахом старой болезни.

Октавия промокнула глаза рукавом. Девушка все еще чуть заметно дрожала от рвения, проявленного «Эхом». Когда она открылась машинному духу, тот ответил ей полной взаимностью, с яростным напором рванувшись вперед. Навигатор подумала о лошади, нещадно истерзанной прошлым хозяином, которая рвется побегать на свободе — так, словно одно это сотрет старые шрамы со шкуры. «Эхо» ринулся вперед от легчайшего прикосновения ее сознания, движимый схожим отчаянием: как будто, оставив между собой и Мальстремом бездны космоса, он наделся избавиться заодно и от унижений недавнего прошлого.

И так же как норовистый жеребец, поначалу корабль почти не поддавался контролю. Он хотел мчаться — не важно куда. Октавия ухитрилась направить его кипучую резвость в более-менее нужное русло, но подозревала, что они все равно изрядно отклонились от курса.

Талос, вероятно, будет разочарован, но сейчас она не могла заставить себя переживать по этому поводу.

Октавия вновь повязала бандану. Как и с другими предметами ее одежды, и с остальной комнатой, запах повязки был чем-то средним между мерзким и совершенно отвратительным.

— Госпожа.

Пес дохромал до нее и тяжело плюхнулся рядом на пол. В прерывистом дыхании маленького человечка навигатор могла уловить рваный ритм его сердцебиения. В мертвенном полусвете бассейна он выглядел еще более бледным, нездоровым и старым.

— Я устал, — сознался служитель, хотя Октавия не спрашивала. — Устал бежать по кораблю, чтобы не отстать от вас. Это меня утомило.

— Благодарю за то, что остался со мной.

— Не надо благодарить. Я всегда буду с вами.

Девушка обхватила рукой его сгорбленные плечи, придвинулась ближе и, уткнувшись в рваный плащ слуги, тихо заплакала.

Пес неловко обнял ее забинтованными руками.

— Когда-то у меня была дочь, — негромко проговорил он. — Ее голос звучал так же, как у вас. Мягко. Печально. Сильно. Может, она и выглядела так же, как вы. Я не знаю. Никогда ее не видел.

Октавия хмыкнула сквозь слезы.

— Все равно сейчас я выгляжу неважно. — Помолчав, девушка чуть улыбнулась. — У меня черные волосы. У нее тоже были черные волосы?

Тонкие, потрескавшиеся губы Пса сморщились в улыбке.

— Она была нострамкой. У всех с Нострамо черные волосы.