Аарон Дембски-Боуден - Кровавый корсар

— Оно прячется, — прошипел Крайл.

Люкориф медленно пополз по потолку, тихо пощелкивая в раздумье. Глазные линзы его кровоточащей маски вперились в палубу внизу.

Калеб постепенно привыкал к способностям своего нового тела. Пантеон наделил его возрожденную плоть необыкновенной живучестью, как и других своих слуг, но это было еще не все. Одним усилием мысли, напряжением воли Корсар мог изменить саму реальность.

Он знал, что за истинную веру стократно воздастся после смерти, однако случившееся с ним не было простой одержимостью. Сейчас он вступил в область, доступную лишь демонам. Он обладал дарами, неподвластными простым смертным.

В первую очередь Калеб усвоил, как утихомиривать мух. Они жужжали и гудели несмолкающей тучей, роясь в трещинах и дырах его доспеха. Повелители Ночи выслеживали его по звуку, пока он не научился концентрироваться и усилием воли делать жужжание роя неслышным.

Затем его начали выслеживать по запаху. Вены вздулись и проросли сквозь броню, словно керамит стал второй кожей. Стенки сосудов вздымались и опадали с каждым ударом сердца. От этой живой сети исходил густой запах — его тело не могло больше удержать серную вонь собственной крови. Один из рапторов ухитрился ранить его, вырвав когтями полоски мяса из шеи, но от соприкосновения с воздухом кровь вскипела и начала с шипением испаряться, как концентрированная кислота.

Вне его тела кровь мгновенно сгорела, не оставив и следа, — она не могла существовать в материальном мире.

Прежде чем удушить раптора, Корсар благословил и поблагодарил его. Урок был усвоен. Калеб больше не принадлежал этому миру. Для смертного его силы казались неестественными, однако были совершенно естественны для порожденного варпом воплощения Пантеона. Теперь он подчинялся законам иной реальности.

Следующее умение было самым полезным. Прячась от стянувшихся к его укрытию охотников, Корсар смог стать невидимым для них. В отличие от остальных инстинктивных способностей для этой потребовалась полная концентрация. Калеб повторял имена богов Пантеона и списки деяний, которые совершит в их честь, если они благословят его и позволят настичь истинную добычу.

И похоже, боги вняли ему. Калеб скользил сквозь корабельные переборки, неслышно ступая ботинками по палубе, пока наконец глаза, кончики пальцев и пульс не потянули его в одном направлении, словно привязанные к невидимым нитям.

Он ослабил концентрацию и возник во плоти в одном из глубинных коридоров корабля. Этот туннель был темнее всех остальных, потому что кто-то недавно изрешетил пулями все люминополосы на потолке.

Калеб развернулся на звук, раздавшийся из-за спины, — очень хорошо знакомый ему звук.

Цепной топор взревел, перемалывая зубьями воздух. Узас перехватил рукоять и сжал оружие в обеих руках, изготовившись разрубить Нерожденного пополам, едва омерзительная туша подползет ближе.

— Отойди, — расхохоталось чудище.

Во рту у него роились мухи.

— Защищать навигатора, — ответил Повелитель Ночи.

Септимус и Марух сбежали внутрь, задраив за собой люк.

— Отойди, — снова приказало существо и шагнуло к нему.

Узас вместо этого на пробу рубанул воздух, разогревая мышцы.

Узас ожидал грандиозного поединка. Несмотря на окутавший сознание туман, он предвкушал великую битву, которую будет вспоминать со свирепой гордостью до конца своих дней. Он никак не думал, что Нерожденному совершенно плевать на пустую демонстрацию силы, и не предполагал, что тварь просто-напросто одним ударом отбросит его в сторону и исчезнет. Однако именно это и произошло.

Клешня Нерожденного врезалась ему в грудь и с чудовищной силой отшвырнула к стене, оставив в стали двухметровой длины вмятину. Узасу удалось пробыть в сознании еще несколько секунд. Повелитель Ночи попытался встать на ноги, однако пробитый череп и приступ рвоты помешали ему сделать даже это. Удар, способный вырубить легионера Астартес, умертвил бы обычного человека или пробил насквозь обшивку бронированного транспорта. Узас погрузился в беспамятство, все еще кипя от ярости и даже не подумав включить вокс и позвать на помощь.

Люди услышали глухой звон, будто что-то тяжелое ударилось о стену. А затем пришел запах и желтоватый дымок, сочившийся сквозь задраенный люк.

Октавия попятилась вдоль кромки бассейна, держа пистолет в руке. Остальные тоже были вооружены и готовы, хотя и не знали, к чему именно надо готовиться.

— Куда стрелять? — спросил Марух.

Поначалу Септимус ничего не ответил, а потом пожал плечами.

— В голову. Но я просто гадаю.

— Узас его остановит, — сказала Октавия.

Но даже сама себе не поверила. Голос выдавал ее: она отчаянно пыталась убедить себя, что если Узас уже убивал призраков, явившихся за ней из варпа, то прикончит и этого, пока Нерожденный еще слаб.

Но тогда надо было признать, что в происходящем виновата она. Она призывала на их головы эту нежить и давала Нерожденным силу всякий раз, когда открывала око варпа.

— «Завет» проклял меня, — обреченно выдохнула Октавия.

Однако слова вырвались у нее изо рта сдавленным шепотом, которого никто не услышал. Остальные трое смотрели на то, как дым приобретает отдаленно человеческие очертания.

— Думаю, этот звон означает, что Узас попытался остановить бестию и проиграл, — пробормотал Марух.

Он отступил от двери, поднимая к плечу лазган.

«Завет» превосходил каждый из кораблей флота Корсаров размерами, скоростью и вооружением, но он был один, в окружении врагов и смертельно ранен.

Один из эсминцев решился проскользнуть мимо его пылающего остова и атаковать «Эхо проклятия». «Завет» пресек его поползновения: защищая корабль-близнец, крейсер Повелителей Ночи сбросил за борт варп-двигатель. Эсминец вильнул в сторону. Настолько юркий, насколько возможно для судна его габаритов, он попытался обогнуть рушащиеся в космос механизмы по широкой дуге.

Это ему почти удалось.

«Завет» выпалил из последней оставшейся кормовой башни, угодив в нестабильный реактор двигателя и спровоцировав взрыв. Космос окрасился фиолетово-белым пламенем — огромным шаром огня, несущегося на гребне ударной волны и охватившего оба судна. Первым был «Магнат», эсминец типа «Кобра». Его окатило ядерным шквалом, смело с курса, а треть команды погибла в течение считаных минут, борясь с пожарами, грозившими поглотить судно.

Вторым был сам «Завет». Сражаясь в одиночку со всем вражеским флотом, он все больше отдалялся от «Эха», но по скорости полумертвый корабль не мог сравниться с крейсерами Красных Корсаров. Держась на безопасном расстоянии, они расстреливали противника из дальнобойных орудий.