Аарон Дембски-Боуден - Кровь Кадии

Звук утих, и Кай, убрав часы, сделал еще одну попытку:

— Джарет, скажи мне то, что я хочу знать, и я убью тебя во имя милосердия Императора. Он тебя защитит. А если пожелаешь, можешь продолжать свое представление. Я закрою тебя в этой камере вместе с сервитором, как только настрою его программу на снятие кожи заживо. Когда через несколько дней ты все же умрешь, твоя душа отправится прямиком в пасть порождений Хаоса, уже тебя поджидающих.

Еретик набрал воздуха, чтобы ответить, но мучительные конвульсии не дали ему заговорить, только с разбитых губ полетели брызги крови и слюны. Несколько капель попали на лицо палача, оставшегося абсолютно безучастным.

— Каждое мгновение боли — это молитва! — выкрикнул еретик.

— Вот как?

Кай неимоверным усилием воли заставил себя отвести руку от кобуры.

— Я возлюбленный избранник богов!

— Ты привязанный к столу еретик, которого от смерти отделяют лишь несколько мгновений.

— Я страдаю, чтобы доказать, что достоин!

— Сейчас ты поймешь, что все это было напрасно.

Кай слегка наклонил голову — как хищник, изучающий свою жертву. Пси-пушка, установленная на его массивном бронзовом наплечнике, зажужжала, концентрируя энергию, и автоматическая система подготовила заряд для стрельбы. Как и сервитор, оружие реагировало на изменение настроения инквизитора, но Кай мысленным усилием заставил механизм успокоиться, как незадолго до этого заставил успокоиться сервитора.

Он рассматривал Джарета двойным зрением: природный взгляд фиксировал истекающего кровью, умирающего человека. Взгляд красных линз выявил зарождающееся вокруг лица еретика грязно-голубое свечение.

Психическая энергия. Мощная психическая энергия.

В последующие недели, когда Бастиан Кай перебирал в памяти произошедшие здесь события, этот момент он признавал мгновением, когда утратил контроль над ситуацией. И до самой смерти его начинало тошнить от одних лишь этих воспоминаний.

Голова еретика с хрустом повернулась. Кай увидел, что по истерзанному лицу, оставляя извилистые следы, потекли кровавые слезы.

Он плачет кровью? От удивления у Кая резко участилось сердцебиение.

Это что-то новое.

И это плохо.

Инквизитор только собрался заговорить, как вдруг десятки охраняющих пентаграмм и символов на стенах камеры — работа над ними заняла у жреца Экклезиархии больше недели — вспыхнули тусклым светом. И тоже начали истекать кровью.

Да, это определенно не к добру.

В камере уже несколько дней стоял отвратительный запах — сырости и биологических выделений. Теперь здесь стало просто невозможно дышать, воздух сгустился, и к вони добавился привкус меди. Задрожавшая рука Кая опустилась на массивную золотую рукоять силового меча, отмеченного знаком аквилы.

— Инквизитор Кай.

Слова прогремели нечеловеческим ревом, исходящим из нечеловеческой глотки. Устами Джарета говорило какое-то древнее и самодовольное существо.

«О Трон Бога-Императора! Это одержимость…»

Существо, завладевшее телом Джарета, словно услышало мысли инквизитора и ответило ревом, не менее первобытным и неукротимым, чем рев прибоя. В этом звуке потонуло и жужжание пси-пушки Кая, и шипение силового меча, покинувшего ножны, но еще не включенного.

Где-то в глубине этого полного ярости рева, словно хор на заднем фоне, Кай уловил голос Джарета — рыдания истинного Джарета. От ужасного голоса по коже побежали мурашки, звук проникал в разум, словно холодный металлический прут, пробивающий барабанные перепонки. От ощущения постороннего присутствия в камере — чего-то невидимого, но ощутимого — язык Кая прилип к гортани. Искусственные глаза постоянно меняли фокусировку, пытаясь определить природу омерзительного голубоватого света, окружавшего еретика. Сильнее всего сверкали глаза Джарета, но и весь его череп словно светился изнутри.

Психическая сила Кая уберегла его от ужасной участи. В его череп ударил поток нечестивости, волна эмоциональной злобы, направляемой психической силой. Инквизитор покачнулся, но не сдался. Палач-сервитор, не защищенный от излучений варпа, вздрогнул, словно от выстрела в голову, и его левый глаз лопнул, истекая желтой слизью и кровью.

Кай стал читать заклинания изгнания и очищения, но слова застревали, оставаясь полузабытыми где-то на полпути от мозга к губам. Концентрированная ненависть, густая, словно туман, говорила о многом. Перед ним не просто порождение варпа.

Демон…

Изувеченное тело, когда-то принадлежавшее Джарету Курру, старшему надсмотрщику сектора «Гамма-19» кантраэльской кузницы, отчаянно корчилось на столе, двигаясь с непостижимой плавностью. Бедняга еретик принес свою душу в жертву существу более сильному, чем предполагал Кай. От хохота еретика мышцы инквизитора свело мучительной судорогой. У него не было сил, чтобы поднять меч и поразить еще лежащего на столе демона. Не было сил, чтобы хоть на шаг приблизиться к пр о клятому существу. Злорадный вой демона опалял нервные окончания в мозгу Кая, лишая его возможности управлять своим телом.

Пси-пушка на его плече, уловившая страх инквизитора через синапсическую связь, вновь включилась и начала подготовку к стрельбе. Оружие нацелилось точно на голубоватый поток энергии, невидимой для смертного взгляда, система заряжания сработала, и сигнал готовности отозвался в мозгу инквизитора тревожным звонком.

Оружие не выстрелило. Оно не будет стрелять. Его мысли были не в состоянии отдать приказ — об этом позаботился психический выброс демона.

— Убей его! — крикнул инквизитор своему помощнику-сервитору.

Палач, способный выполнять только одну функцию, шагнул вперед, жужжа дрелями и лезвиями и не обращая внимания на вытекающую из разорванного глаза темную жидкость.

Кай с болезненной ясностью наблюдал разворачивающуюся перед ним парадоксальную сцену. Джарет был немощным, тонким как прут фабричным чиновником, который всю свою взрослую жизнь провел в конторе, занимаясь подсчетами партий оружия для кораблей Имперской Гвардии. Смешно было бы предполагать, что такой человек способен справиться с аугментированным сервитором инквизиции. Но теперь это был уже не Джарет. Кай ощущал еретика призраком или духом, уже покинувшим свое тело. Овладение трупом почти завершилось.

Сервитор отлетел назад, перевернулся в воздухе и врезался в стену с треском ломающихся позвонков. Кай не удостоил его взглядом, хотя боковым зрением увидел его предсмертные конвульсии.

Наконец снова заговорил демон:

— Мой повелитель — это гибель миров. Это смерть Скаруса. Его имя утрачено для вас, утрачено для всех твоих жалких собратьев. Десять тысяч солнц умерло с тех пор, как его имя произнесли человеческие уста. В ту эпоху, когда твой мертвый бог пытался овладеть звездами, оно было известно многим. Тогда мой повелитель был здесь и смеялся над твоим Императором. Он смеялся над твоим мертвым богом, добившимся лишь презрения Галактики.