Ник Кайм - Падение Дамноса

— Стоят, словно статуи. Чего они ждут?

— Возможно, они ждут наших дальнейших действий, — предположил Агриппен.

Праксор опустил магнокль и посмотрел на дредноута.

— Скажи мне, брат: как бы Агемман вел эту войну?

Ответ Агриппена был спокойным и убедительным:

— Ему бы не пришлось.

— Дамнос бы оставили гореть? — слова Праксора сквозили скепсисом.

Дредноут уставился на него, и за обзорной щелью саркофага сверкнули глаза.

— Его бы заставили гореть.

— Ты считаешь, что Дамнос в любом случае потерян?

— Не важно, что я считаю. Я служу ордену. На этом поле боя, в этой войне я служу капитану Сикарию. То, во что я верю или что я знаю, сейчас несущественно — истинно важен лишь долг.

— Но я не достоин такой чести, — признался Праксор. — Я не могу осознать весь замысел капитана, и наши цели в этом мире сомнительны для меня.

— В чем именно ты сомневаешься, брат?

Праксор помедлил, тщательно подбирая слова.

— Эти люди сломлены. Да, они граждане Империума, но они этого не заслужили. Трудно спасать людей, которые даже сами себе не хотят помочь.

— Ты считаешь, что они не способны на борьбу? Что они лишены отваги?

— Да, именно это я и вижу.

Агриппен на мгновение задумался, а затем ответил:

— Скажи мне, брат: считаешь ли ты себя в каких-либо аспектах выше этих людей?

— В любых, — решительно сказал Праксор.

— Тогда ответь, разве не является долгом великих вдохновлять тех, кто ниже их, давать им возможность возвыситься и обрести свою долю величия?

Такого Праксор не ожидал. Логику дредноута трудно было оспорить, поэтому он даже не стал пытаться. Наоборот, он покорно склонил голову.

— Конечно, так и есть.

— А может, что-то большее? — давил Агриппен, поскольку стыд Праксора, очевидно, крылся не только в отказе жителям Дамноса в праве на жизнь и защиту.

Сержант поднял голову.

— Я думал, что ты здесь для того, чтобы насаждать интересы Агеммана и закреплять превосходство Первой роты, подтачивая позиции Сикария. То были недостойные мысли.

Агриппен ответил:

— Твоя вера, как и вера каждого из нас, проходит испытание. Она должна оставаться сильной. — В грохочущем голосе не было даже намека на упрек. — Что же касается Агеммана, то могу сказать, что слишком уж сильно все раздувают это мнимое соперничество. Я верю в мудрость и лидерское чутье нашего лорда Калгара. Знаешь почему?

Праксор не проронил ни слова, поэтому дредноут продолжил:

— Потому что я своими глазами видел его отвагу и слышал его слова. Победа или смерть — вот что ожидает нас на Дамносе. И я не боюсь этого. Меня это не беспокоит, ибо так должно быть. Таков наш долг. Это то, что делает нас Ангелами Императора. Он защитит нас и дарует Сикарию мудрость и знание, чтобы вести нас.

Праксор вновь склонил голову перед благородным воителем, что удостоил сержанта чести разделить его вековую мудрость.

— Victotis Ultra, Почтенный.

— Victotis Ultra.

Загудели сервоприводы, пришли в движение шестерни — Агриппен сошел с каменной насыпи и отправился на поиски Ультрация, оставив Праксора наедине со своими мыслями и своим долгом.

— Что ты видишь, брат-сержант? — спросил несколькими мгновениями позже Сикарий. Венацион с ним уже закончил, и теперь капитан пришел за рапортом.

Праксор посмотрел через магнокль на далекие вражеские построения, но туман по-прежнему оставался плотным. Враг уже достиг границ Аркона-сити и явно вскоре перейдет их, как только получит приказ.

— Они ждут. — Вопреки мерзкой погоде Праксор мог видеть колоссальные, стоящие вплотную друг к другу фаланги. Их абсолютная неподвижность казалась неестественной. Своими ликами скелетов и пламенеющими глазами они напоминали сержанту призраков. — Будем нападать?

Сикарий покачал головой, игнорируя протянутый ему прибор. Дацеус стоял возле него, держа в руках боевой шлем капитана.

— Мы отступим.

— Мы снова побежим? — недоуменно спросил Праксор.

— Космодесантник никогда не бежит, брат-сержант, — встрял Дацеус. Его бионический глаз, казалось, вот-вот вспыхнет от возмущения. — Встретив серьезного противника, он не тратит силы попусту. Вместо этого он находит способ взять инициативу в свои руки.

— Нужно склонить чашу весов в нашу сторону, сержант Манориан, — провозгласил Сикарий. — У любого воина много оружия в арсенале. Это, — вскинул он плазменный пистолет, — и это, — капитан коснулся рукоятки покоившегося в ножнах Клинка Бури, а затем жестом обвел лежащие окрест земли: — Но он также должен использовать свой разум и обратить само поле боя в свое оружие.

Сикарий выдержал паузу, вглядываясь в туман.

— Насколько они близко, брат?

— Два километра. Все еще статичны. Мой лорд, чего они ждут?

— Чего ждут? — произнес Сикарий, и улыбка заиграла на его губах, а глаза сощурились. — Своего повелителя, того, кто несет в себе силу.

Сикарий был прав. Праксор еще раз посмотрел в магнокль и увидел лорда некронов, того, кто предводительствовал всей этой армией. Он только что показался из-за спин своего легиона — кошмарное древнее создание, чье тело было изготовлено из сверкающего золота, а убранство потускнело за много веков.

— Думаю, что покою пришел конец. — Он передал прибор капитану, и на этот раз Сикарий взял его.

— Похоже на то. Скажи мне, брат Манориан, ты слышал о битве при Фермапилоне?

— Я знаю легенду, относящуюся еще ко временам королей Терры.

— Говори.

— Семь сотен человек воинской крови удерживали проход к Фермапилону от бесчисленных, пришедших с моря орд Ксерклиза. Их жертва позволила королю Видию собрать армию и отбросить врага назад, загнав его обратно на песчаные берега, где они расположили свои лагеря, и сжечь их вставшие на якорь корабли.

— И моря стали красными от их крови, и песок стал подобен багровой ночи, — добавил Сикарий, процитировав эпическую поэму, воспевшую эту легенду.

Праксор растерялся. Он не знал, что капитан изучал такое искусство. Но в то же время это была военная история, не важно, мифическая или нет, а войну Сикарий знал досконально. В этом крылся некий смысл.

— Ты знаешь, как они одержали победу?

— Кровью и сталью, как я полагаю.

— О, их клинки были красны, словно рассвет, брат, но одним лишь этим семисотенная армия не смогла бы выступить против пятисот тысяч. Нет, они достигли своего благодаря знанию земли. За каждую павшую душу враг заплатил сотнями жизней своих солдат. Это была битва на истощение, и лишь смерть могла оказаться ее исходом, но она вырвала время из рук судьбы на благо короля. Его воины, прирожденные мореходы, одержали великую морскую победу над союзниками Ксерклиза. Многие подробности оказались утрачены с течением времени, но суть этой истории и по сей день остается ясной и важной.