Андрей Березняк - Чернильные стрелы

Он посеменил к столику мастера, на ходу расстегивая колет, выпуская на волю не очень большой, но все же животик.

– Господа! Господа! Я нижайше прошу извинить меня и мою невежливость! Единственное, что хоть немножко оправдывает меня, так только то, что спал я сегодня удивительно плохо.

Господин горестно вздохнул.

Три короля на одну твою мошонку, – подумал Панари.

– Еще раз прошу прощения: я позволил себе бестактность, не ответив на приветствие. Могу я загладить свою вину?

– Да все в порядке, уважаемый…

– Прайло Варконне, – представился назойливый постоялец, хотя мастер Коста совсем не горел желанием знакомиться. Но пришлось из вежливости назваться в ответ.

Господин Варконне без спроса уселся за стол, вмиг сведя на нет проявленные такт и воспитание. Хорошо хоть не стал лезть в чужие тарелки. Вайна неодобрительно посмотрела на такое дело, но принесла еще одну кружку с горячим крелом.

Вблизи нежданный сотрапезник представлял собой зрелище в какой-то мере еще более печальное, чем до того позволял думать его костюм. Дряблые щеки почти уже готовы были свисать над пухлым подбородком, но вместе с тем губы были тонкие и сухие – до багровых трещинок. Маленький нос пуговицей и глаза чуть на выкате нелепо прятались под резкими штрихами бровей враскос и унылым лбом. Вот волосы у Прайло Варконне были роскошными: густыми и мягкими на вид, аккуратно зачесанными за мясистые ушки. Панари даже возмутился про себя, что такая шевелюра не к месту с таким неприятным лицом, и лысеющий мастер куда как более достоин эдакой вихрастости.

Олег поглядывал на подсевшего господина с вежливым интересом. Варконне же старательно не обращал на него никакого внимания, хотя механик был готов поставить в пари свою коляску со всем скарбом, что именно его спутник и привлек любопытство этого нелепого человечка. И это мастеру решительно не нравилось.

– Откуда и куда едете? – спросил господин, но увидев насупившегося Панари замотал головой: – Нет-нет, если это не мое дело, то можете не отвечать!

Конечно, не твое!

Но никакой тайны в маршруте не было, да и лишней подозрительностью подозрения наводить не хотелось.

– Из Арли в Контрарди, домой. В Арли, – Панари опередил возможные вопросы, – был по торговым надобностям. Привез оборудование, скупил сломанное.

– Так Вы, уважаемый, купец?

– Мастер механики, дипломированный.

Прайло Варконне взмахнул руками, выражая свое бескрайнее восхищение. Мол, надо же – целый мастер столь редкой и уважаемой профессии!

– Какая неожиданность: в этой глуши встретить такого человека, – умилился он. – А я всего лишь податной инспектор.

Господин Варконне горестно вздохнул.

– Следую из столицы как раз в Арли. И ведь, господин Коста, никакой романтики и интереса в работе. Проверки, отчеты, недоимки, угрозы страшными карами… И никто меня не любит из тех, с кем приходится иметь дело.

Удивляться тут было, право, нечему. Каких-либо трений с податными инспекторами Панари еще не имел, но два раза коллеги этого Варконне к нему заявлялись. Совали свои носы во все бумаги, обнюхали мастерскую на предмет возможного укрывательства доходов, подлежащих обложению податями. Ничего предосудительного не нашли, но запашок после них остался неприятный. Не тот, который носом можно было бы учуять, но такой, что не исчезает еще долго, как ни проветривай.

– Спокойна ли дорога до Арли, уважаемый мастер?

Панари шумно отхлебнул из кружки. Привычка сябрать жутко раздражала жену, но тут-то ее не нет, можно и расслабиться.

– А что с ней будет. Здесь места тихие, обозов не бывает почти. Арлатэ – уезд аграрный, – вставил мастер научное слово. – Зерно в основном на юг идет. Там Вам работы много не будет. Зерно уже давно дешево, доходов у масари нет почти, торговля слабая. Живут себе и живут, не голодают, но шика нету.

Инспектор согласно кивнул и стал еще печальнее на вид. Вот, мол, насколько скучная и непритязательная профессия.

На выскобленный стол села тощая муха, которую негостеприимно смахнул Клао. Муха обиженно взжужжала, но поспешила убраться восвояси, заметив Старую Вайну с полотенцем.

Господин Варконне явно имел желание продолжить разговор, но Панари поднялся из-за стола, обозначив, что время завтрака вышло, и пора в путь. Олег улыбнулся инспектору и гостильеру, присоединяясь к своему спутнику.

– Всего Вам хорошего, уважаемый, – попрощался мастер Коста. – Клао, сколько я тебе должен?

Молодой Нестрени попросил два серебряных принца и тридцать медяков: меньше, чем если бы умножил обычные полтора принца на два – по числу постояльцев.

Уже попрощавшись с Клао и Старой Вайной, Панари почувствовал на себе внимательный взгляд податного инспектора Варконне. Или это всего лишь мнителтьность?

Неприятный тип. Еще и зовут его Прайло – это имя мастер не любил. Был у него в детстве сосед с таким именем. Тот еще негодяй.

Выезжали со двора гостиницы под мерный стук колуна: Большой Рохо все так же наполнял поленницу.

День обещал быть жарким. С самого утра принялось солнце за свою работу, выжигая остатки ночной прохлады. На небе ни облачка до самого горизонта, и само оно приобрело цвет блеклый, словно выцветшие гобелены напротив окна с южной стороны. Когда-то в бытность гвардейцем он дюжины часов провел на посту как раз у такой стены, охраняя вход в рабочие покои захудалого вастера Нарвано. После каждой дневной стражи потом болели глаза: стоять приходилось ровно под солнечными лучами, бившими сквозь гигантский витраж. Когда-то он был цветным, но денег у вастеров Нарвано не было почти никогда, поэтому еще при дедушке нынешнего разбивавшиеся стекла менялись на обычные – прозрачные. Вот и мучились уже несколько поколений гвардейцев на самом главном посту в Нарви на самом солнцепеке. В толстых жиппонах под бархат и кирасах под темно-бордовой эмалью. Вастеры Нарвано любили, чтобы было красиво.

Тойло Шаэлью нервничал. За свои уже почти сорок пять лет он привык ко многому. Жизнь поворачивалась к нему самыми разными сторонами, хотя чаще всего, как он полагал – задницей. Но каждый раз находился кто-то, за кем можно было пойти, к кому можно было бы присоединиться. Сначала отец, не дававший спуску всем своим многочисленным отпрыскам. Потом десятник того самого вастера, соизволивший убедить сотника взять безусого мальца в гвардию. Громкие какие слова – сотник и гвардия. В общем-то в Нарви помимо этой самой «гвардии» никаких солдат больше и не было, «гвардейцы» – они тебе и солдаты, и поместная стража, и личная охрана вастера. Сотник тоже называл себя так исключительно по традиции, потому как всех людей у него было каждый раз не больше тридцати. Хотя на мелкое вастерьи такого количества плохо вооруженных бездельников хватало с лихвой.