Лариса Гаджиева - Не мы такие - жизнь такая!

– Каких играх?

– Когда ты попала в плен? – вопросом на вопрос ответила собеседница.

– Точно не знаю. Наверно день или два.

– Странная ты – сказала Аланика, наклонив голову набок и внимательно меня разглядывая.

– А ты когда попала в плен? – Аланика опустила голову.

– Мы с мамой летели к дедушке в гости когда на нас напали…

Я стала оглядывать разношёрстную толпу в поисках ещё одного гуманоида, но никого похожего не находила.

– А где твоя мама? – спросила я всё выглядывая, ушастую светловолосую голову. Не дождавшись ответа, перевела взгляд на Аланику. Плечики моей собеседници вздрагивали, а на пол из под опущенной головы и, закрывавших лицо светлых волос, капали слёзы. Я подалась вперёд и обняла девочку. В том, что это был ребёнок, сомнений не было. Я гладила её по голове и спине. Тихие всхлипы переросли в безудержное рыдание, Аланика прижалась ко мне, уткнувшись лицом в грудь. Подхватив девочку, я усадила её к себе на колени, а сама откинулась спиной на стену. Что я могла сказать? Какие слова утешения могут успокоить в такой ситуации? Никакие. Я сама рано потеряла родителей и знаю, что эта боль не пройдёт никогда. Ты просто учишься с ней жить. Ну а пока ей надо просто выплакаться. Через какое-то время всхлипы стали тише и реже, пока девочка не заснула. Я осторожно положила её на пол, а голову к себе на колени. Укрыть её было нечем, на мне был комбинезон.

Спустя несколько часов единственная дверь открылась и четверо, со светлой чуть красноватой кожей, и небольшими рожками, эзвенов внесли большую, чем-то наполненную бадью и стопку мисок. Картина маслом: черти и котёл. Однако народ в помещении зашевелился и приготовился на старт. Я так понимаю, пришёл час кормёжки. От шума проснулась Аланика. Тем временем, эзвены поставили бадью, кинули рядом миски и отошли к двери, но уходить не стали. Рабы, как по команде ринулись к еде толкая и кусая друг друга. Кто не мог дотянуться до миски загребал кашу из котла конечностями и торопливо запихивал в рот. Это было просто ужасно. Эзвены же довольно скалились, забавляясь зрелищем.

– Есть хочу – услышала я голос Аланики. Девочка сорвалась с места, я даже не успела её задержать. Пытаясь пробиться к еде, девочка лишь получала удары, но к цели так и не продвинулась. Тут какое-то чешуйчатое существо ударило девочку по лицу. Аланика упала, прижав ушки, а чешуйчатый гад замахнул на неё лапу. Этого я так оставить была не в силах. Я ринулась вперёд. Перехватив почти опустившуюся на беззащитного ребёнка конечность, с силой вывернула её, сделав одновременно подножку. Существо упало, а я пригвоздила его коленом за шею к полу и грозно рявкнула на эзвенском, так как была уверена, что все рабы обучены этому языку.

– ещё раз её тронешь и я убью тебя! Понятно!?

– буль-буль – курлы-буль – пробулькало существо. Я треснула его по морде. Не сильно. Так, в целях просвещения.

– Понятно, я тебе говорю!?

– да – ответил чешуйчатый на эзвенском.

А слезла с твари. Аланика к тому моменту уже поднялась и удивлённо смотрела на меня.

– Жди там – сказала я ей, указывая на место, где мы с ней были ещё несклолько минут назад. Меня начало трясти от ярости и выброса адреналина. Сколько же времени несчастный ребёнок нормально не ел? А эти рабы… Они и вправду рабы. Ведут себя как животные. Если раньше мне их было жаль, то теперь я испытывала к ним лишь отвращение.

Я огляделась по сторонам в поисках какого-нибудь оружия, но ничего не обнаружила. Придётся прорываться своими силами. Просто так не протиснуться. А если прямо по ним? На раздумья времени не было, иначе всё сожрут. Я с разбегу запрыгнула на кучу-малу из тел и стала быстро продвигаться в центр. Тут один "муравей" попытался укусить меня за лодыжку, но получил армейским ботинком с рельефной подошвой в пасть, после чего расстался с одним из двух клыков. Кто-то такой же дружелюбный получил в ухо, кто-то расстался с клочком волос. В общем, прорвавшись с боем я подхватила миску. Кого-то отпихнув от котла, а кого-то наоборот, приложив о твёрдые края огромной посудины, я расчистила себе место и наполнила миску. Так, пора уходить. Развернувшись я наткнулась на какое-то существо выше меня ростом почти на голову, которое угрожающе на меня щерилось во всю пасть, полную клыков, таращило на меня свой единственный глаз с горизонтальным зрачком, и тянуло свои культяпки к миске, что я держала в руке. Отступать мне было некуда, поэтому мой кулак врезался прицельно в единственный глаз, нежно любимый этим чудищем. О том, что он был любимым, возвестил всю округу громкий рёв боли. Рука была влажной от слизи…

Я решила не терять зря времени и начала пробиваться из толпы. Кто-то помятуя моё продвижение к котлу, уступал мне дорогу, кого-то приходилось учить, что девушек следует пропускать вперёд. Ну или выпускать. С каждым чётким ударом и воплем боли я мысленно благодарила Роса за тренировки. Если бы у меня не было такой подготовки, я бы не смогла пробиться. Да и существа, стоит признать, не отличались особой сноровкой. Видимо поэтому и оказались в рабстве у эзвенов.

Наконец я выбралась из кучи-малы и понесла свой трофей Аланике. Позади слышалась возня, удары, хрюки, всхрипы, чавканье и рык. И это разумные существа?

Опустившись рядом с Аланикой на пол, я протянула ей миску. Несколько секунд девочка недоверчиво смотрела на меня, затем схватив миску стала жадно есть. А у меня ком стоял в горле. Только теперь я заметила на видных из под одежды частях тела синяки и кровоподтёки. Видимо она уже не первый раз пыталась пробиться к еде. Как долго она здесь?

– Поешь ешё – говорю, убирая волосы с её лица.

– Я уже наелась. Спасибо тебе, Ева. Поешь сама.

– Я не хочу. Доедай.

– Нет. Я наелась – ответила девочка упрямо. – Доедай или придётся её кому-нибудь отдать.

Вид у неё был такой решительный, что я не сомневалась – отдаст. Ну что ж. Признаться, я тоже была голодна, ведь последний раз ела ещё на флоте. Взяв миску, я попробовала кашу. На вкус она была хотя бы не противная. И на том спасибо.

Вскоре эзвены скомандовали вернуть миски. Собрав посуду, они ушли. Через какое-то время свет отключили, что послужило сигналом отхода ко сну.

Я сказала Аланике лечь между собой и стеной. Одну руку я положила ей под голову, а другой обняла. Как давно я не видела детей. Последний раз на базе повстанцев. Как же давно это было… Буд-то в другой жизни.

– Давно ты здесь? – тихо спрашиваю.

– Четыре дня. Эзвен, у которого я была, решил, что я бесполезна, ведь я не боялась. Я хотела умереть, как мама.

– Не боялась?

– Ну да. Им нравится, когда кто-то боится. Они так едят. Могут как мы, есть обычную пищу, но так им нравится больше.