Лариса Матрос - …Называется жизнь

Итак, дорогой читатель, тебе предстоит снова окунуться в наполненные радостями и горестями события нескольких лет жизни героев моей предыдущей книги «Презумпция виновности».

Так уж повелось у людей с необозримых времен — заводить календари, чтобы исчислять течение жизни, распределять ее по датам. И, безусловно, это нужно для ведения хронологии событий, подведения итогов, для анализа прошлого и составления прогнозов на будущее. И потому дат у каждого из нас всегда много. Но в том-то и дело, что даты датами, а жизнь-то одна и едина, как бы мы ее ни делили и ни распределяли. И так хитро она устроена, что мы не можем начать какой-либо новый ее этап с абсолютного нуля, ибо никогда невозможно перечеркнуть то, что было за линией, которую мы перешагнули в устремленности к переменам. При сильном старании можно уйти от всего и от всех в прошлом. Трудно, но можно. Но вся суть в том, что ни при каких условиях нельзя уйти от самого себя. Это объективная реальность, не зависящая от нашей воли и сознания.

И ты, читатель, в этом еще раз убедишься, соприкоснувшись с перипетиями судеб героев на представленном в этой книге этапе их жизни. Они разбросаны по разным берегам океана, по разные стороны планеты, разделены друг с другом и со своим прошлым немалыми масштабами в пространстве и во времени. Но ничто не может оборвать прочные нити, связующие все жизненные этапы и коллизии в то единое целое, что мы и величаем словом: «судьба».

«Презумпция виновности», как знает каждый, кто ее читал, заканчивалась вопросом.

Это был естественный этап моих «фантазий» на темы, которым была посвящена книга. И когда во время презентаций, на творческих встречах, в традиционных (бумажных) и электронных письмах читатели меня спрашивали, что будет с героями дальше, я еще не была готова дать ответы.

Но эти твои вопросы заставляли, требовали, стимулировали накапливать опыт и знания о жизни в Америке, и в том числе о жизни разных слоев наших соотечественников здесь, и, естественно, следить за всем, что происходит в России и в мире. И вольно или невольно я постоянно «включала» моих вымышленных героев в реальность, в достижения и потрясения современности. И когда что-то в моих обобщениях «настоялось», я позволила взять на себя смелость ответить на вопрос: «А что будет с моими героями?» после событий в их жизни, которыми завершается «Презумпция виновности». И хотя, как и в первой книге, в этой — все персонажи вымышлены и собирательны, они, как и то, что с ними происходит, основаны на исследованиях реальных прототипов людей и сюжетов из их жизни.

Тебе, дорогой читатель, судить о том, что у меня получилось, насколько оно достойно твоего внимания. Но для автора творческий процесс как таковой самоценен. И спасибо тебе за то, что ты меня вдохновил на этот труд!

Небо покрылось темными тучами и отражалось в воде леденящей сталью. Волны, начав игриво щекотать борта корабля, очевидно, остались недовольными его неуязвимостью. Потому они с нарастающей агрессивностью беспощадно били судно, заставляя его наклоняться в разные стороны до угрожающего ему и обитателям уровня…

Внезапный шторм сменил у пассажиров одержимость в преодолении страха на апатию. И если в начале пребывания здесь они избегали общаться и смотреть в глаза друг другу, словно стыдясь того, что с ними произошло, то теперь всячески демонстрировали свою общность, взаимопонимание и молчаливое соглашение не впадать в панику. Вопреки угрозам моря, они расположились в большом центральном салоне, обсуждая насущные проблемы России и ее будущего.

Инга Сергеевна стояла одна у окна закрытой палубы. На ней было длинное шерстяное черное с белой отделкой платье, которое подчеркивало стройность и грациозность ее великолепной фигуры. В тон платью были белые шнурованные полусапожки, белая с черной отделкой сумка. Завершала туалет черная, окантованная белой лентой шляпа с большими полями, которые отчетливей вычерчивали ее красивое лицо с мраморной кожей и большими сине-зелеными глазами, окаймленными длинными, черными, как и волосы, ресницами.

Она смотрела на море с ощущением обреченности, в котором уже не было места страху. Выросшая у моря, она с детства знала, что нельзя долго смотреть с корабля на волны во время шторма, чтобы избежать головокружения и тошноты. Но она отрешенно смотрела в окно, демонстрируя морю, что готова отдаться во власть судьбы.

Она не могла не видеть, что пассажиры, с которыми она оказалась на этом корабле, с завидным самообладанием расположились в салоне и ведут беседы. Ее манила эта компания, но она не решалась присоединиться к ним.

Это был цвет российской интеллигенции из разных сфер общественной жизни и знаний, в том числе и ярчайшие представители философской мысли XX века: Н. Бердяев, Н. Лосский, С. Булгаков… многие, многие другие, и в том числе наиболее знакомый ей своими трудами известный социолог Питирим Сорокин. Инга Сергеевна знала, что они здесь в связи с высылкой из России. Эта высылка — наказание, заменившее расстрел.

Когда-то Инга Сергеевна готовила доклад «Об ответственности общества перед интеллигенцией и ответственности интеллигенции перед обществом» для выступления на философском семинаре по приглашению академика Остангова в институте, который он возглавлял. При подготовке к докладу перечитала массу литературы по теме, в том числе и сюжеты, которые в деталях открыли драматизм тех событий. В статье М. С. Геллера в журнале «Вопросы философии»? 9,1990 г. были такие слова: «Один из высылаемых вспоминал, что при посадке на пароход на лицах провожающих было изумление и тоска: ни один человек, как и мы сами, не мог, по-видимому, понять смысла нашего странного наказания — высылки за границу, — в то время, когда каждый почел бы для себя за спасение уход из советского эдема».

В этом был парадокс их трагедии, вспоминала Инга Сергеевна свои тогдашние записи: «Каждый почел бы за спасение уход из советского эдема», в то время как каждый не хотел уезжать из страны, потому что думал не о своем личном спасении, а о спасении всего Отечества от тех бед «советского эдема», которые им уже виделись тогда, потому что глубокие знания, исследования и понимание того, что происходит, позволяли им быть провидцами. Именно потому эта «высылка-спасение» была наказанием, как с позиции высылающих, так и с позиции высылаемых.