Лариса Матрос - Литературные рецензии и обзоры

Лариса Матрос

Литературные рецензии и обзоры

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

ЗАГАДОЧНОЕ СЛОВО "АРЗАМАС"

У ПОБЕРЕЖЬЯ

НЕОБХОДИМА ПРИСТАНЬ

РЕСПУБЛИКА МУЗ

ПОТЕРИ И ОБРЕТЕНИЯ

КОГДА СВОБОДОЮ ГОРЯТ, КОГДА СЕРДЦА ДЛЯ ЧЕСТИ ЖИВЫ

"БОЛЬШОМУ ВАШИНГТОНУ" к юбилею

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

(Размышления над книгой Юрия Дружникова "Я родился в очереди")

Когда ко мне в руки попала книга Ю Дружникова "Я родился в очереди", то само название ее вызвало ассоциации, связанные с ранним детством. В памяти запечатлелась картина: зимнее холодное утро, теплолюбивые одесситы обитатели нашего двора (среди которых и моя мама). Закутанные кто во что горазд, съежившись, они выскакивали из своих квартир, чтобы быстро вставить в цепь очереди, опоясывающей весь двор к водопроводу, ведро в качестве своего "полномочного представителя". Это ведро было призвано дождаться времени, когда будет подана питьевая вода. (Как известно, Одесса, омываемая Черным морем и окруженная лиманами, заливами и прочей водой, по иронии судьбы, испытывает недостаток питьевой воды, который в годы войны и послевоенных лишений был особенно обострен). Эти металлические, "стоящие в очереди", застывшие от холода ведра: алюминиевые, цинковые и др., изуродованные и используемые часто не по назначению, отражали измученные судьбы своих хозяев, еще не пришедших в себя после военных лишений и ран. К середине дня "ворчащий и гудящий", словно озлобленный на всех из-за редкого для Одессы холода, водопровод начинал выплескивать воду. Соседи выскакивали из квартир, брали осторожно ведра, бережно унося их, не щадя подвергавшихся ударам ведер ног и оттянутых ведрами рук во имя спасения каждой капли воды.

Побеждая все сезоны, яркое и веселое одесское солнце, отражаясь в воде, играло с ней, словно обещая людям что вот-вот, "еще немного, еще чуть-чуть" и все их невзгоды, лишения, неустроенность жизни и очереди за всем кончатся, рассосутся, как и эта очередь, после наполнения ведер водой.

Но годы летели и ничего (ни полки магазинов с продуктами и товарами, ни улицы с новыми домами и ничто другое из призванного удовлетворять насущные потребности людей) в богатейшей природными ресурсами и людскими талантами стране "не наполнялось" настолько, чтоб исчезали очереди. Наоборот, очереди лишь все более и более "обвязывали" все стороны жизни, определяя ее пространство и время.

Своей книге Юрий Дружников предпослал слова: "Было время, в котором / Нам не было места". Эти слова можно было б дополнить: "Но было место, где постоянно востребовалось наше время". Этим местом была ОЧЕРЕДЬ.

В шестидесятых годах настало время Хрущевской "оттепели". Набирала обороты конкретная социология в лице преисполненных энтузиазма социологов, пришедших из разных областей знаний и изучавших структуру расходования бюджета времени разными категориями "трудящихся". В официальных документах, в том числе в законодательстве, бюджет времени трудящихся СССР делился только на две категории "РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ и ВРЕМЯ ОТДЫХА (!)". Проанализированные социологами данные анкетных опросов, интервью, хронометражи выливались в рассчитанные с точностью до минут конкретные нерадостные цифры о том, что с учетом времени затрат на транспорт и быт, связанное с ними простаивание в очередях, "свободное время", как таковое, было сведено до минимума. А ведь оно должно было обеспечить возможность общения в семье, воспитание детей, досуг, спорт, "всестороннее развития личности" у семейных пар, и особенно у женщин. Причем динамика этих процессов не определяла изменений в лучшую сторону и в последующие годы. Сейчас, читая в книге Ю. Дружникова эссе "Я родился в очереди" (давшее название всей книге и которым книга начинается), я воспринимаю его как документ, представляющий обобщенный протест против постыдного униженного существования народа.

Символично, что тема "ОЧЕРЕДИ" в книге рассматривается дважды: в названном памфлете и в очерке "Очередь за колбасой" из серии "Техаские заскоки". Это веселый, наполненный юмором рассказ о добровольной очереди, в которую техасцы и гости Техаса выстраиваются часа на полтора для того, чтобы наблюдать за процессом приготовления и "вкушания" свежей колбасы. "...За стенкой забегаловки, - отмечает автор, - колбасники Краузе держат свой магазин. Там можно взять домой ту же колбасу безо всякой очереди..." Но нет! Люди стоят полтора и боле часа, чтоб затем вкусить радости гурманства под вино и веселые шутки.

Оба произведения, написанные с разницей во времени более 10 лет и о ситуациях, происходящих в географических пространствах, разделенных океаном, с социологической точки зрения представляют интерес в их единстве: один и тот же социальный феномен - ОЧЕРЕДЬ - в первом предстает как символ ограничения возможностей, страданий; во втором ОЧЕРЕДЬ - это проявление свободы выбора, стремления человека к остроте ощущения радости бытия. Пусть простят меня физики за каламбур, родившийся из шутливого настроя, который вызывает это эссе, но тонкие ремарки автора иллюстрируют столь долго пробивавшуюся к пониманию истину о "взаимосвязи пространства и времени" с такой очевидностью, что невольно сожалеешь о времени затраченном на философские семинары, посвященные этой проблеме. И действительно, могли ли кого-то из стоявших в очереди американцев посетить настроения, охватившие "НАШЕГО ЧЕЛОВЕКА", пусть разделенного с прежним образом жизни океаном и многими годами - тревоги о том (в чем с самоиронией признается сам автор), что вдруг кончится вожделенная колбаса перед самым носом, или желания злобно упрекнуть того, кто присоединился к впередистоящим друзьям словами - "Вы тут не стояли" или выкрикнуть - "Он пролез без очереди!"...

В кратком предисловии к книге, говоря о судьбе своего эссе "Я родился в очереди", писатель размышляет о факте цитирования его в газете "Известия" от 15 октября 1989 года, где отмечалось: "Я родился в очереди, - сказано у одного писателя. Он мог бы добавить: и всю жизнь прожил в толпе". "Нет, не мог бы я этого добавить, - комментирует Дружников слова из газеты "Известия", - Я родился В ОЧЕРЕДИ, но жил НЕ В ТОЛПЕ" (выделено мной - Л. М.). Ничего более точного, с моей точки зрения, сказать здесь нельзя. Действительно, ОЧЕРЕДЬ - это объективно, это РЕЖИМ, из которого не выйти, в котором не изменить позицию, не перешагнуть отведенного тебе места, не изменить ни формы, ни содержания того, ЗА ЧЕМ ВСТАВИЛА ТЕБЯ В СЕБЯ ОЧЕРЕДЬ. А ТОЛПА - это субъективное вовлечение в безликость и потому ТЕМ, которые вопреки всему разрушали безмолвие толпы и "нарушали очередь" если не в материальной, то в духовной сфере мы обязаны тем, что читали Солженицина, слушали Высоцкого, Окуджаву, и многим другим, благодаря чему нашим современникам, цитируя Высоцкого, - "Есть, что спеть, представ перед Всевышним, и ... есть, чем оправдаться перед ним"