Стивен Эриксон - Пыль Снов

— Можете сколько угодно удивляться, Гинест, вот только не таким осуждающим тоном. Что касается стремян, лично я рукоплещу хитрости Синей Розы. Месть вполне заслуженная. А насчет потолка повышения в летерийской армии скажу вот что: отныне каждый и всякий солдат армии Летера, невзирая на происхождение, имеет равные возможности повышения в ранге на основании заслуг и образцового служения государству. Пригласите писца, пусть немедленно это зафиксирует. Вы же, Гинест, должны спешить, ведь вам предстоит поймать Хенара вовремя, чтобы он вернулся на коне, полностью готовым сопровождать меня. Понятно?

— Господин, высокородным офицерам не понравится…

— Я узнал, что малазанская императрица устроила кампанию, избавившую ее армии от чинуш, купивших должности и привилегии. Знаете ли, капрал, как она этого достигла? Арестовала офицеров и либо казнила, либо сослала на рудники пожизненно. Думаю, очаровательное решение. Если знать моей армии станет мне докучать, я готов посоветовать брату сходное решение. Ну, можете идти.

Помощник отдал честь и удалился.

Брюс оглянулся, увидел на лице Араникт потрясение. — Ох, ладно вам, Атри-Цеда! Вы же не верите, что я стану советовать такое?

— Господин? Нет, разумеется нет. Я и не думала… Гм, простите, господин. Простите.

Бюс склонил голову набок и принялся ее разглядывать. — Что же тогда? А, вы, наверное, удивились, что я позволил себе сводничество?

— Да, господин. Немного.

— В первый раз за наше знакомство на лице Лостары Ииль появилось что-то живое. Что до Хенара… он вполне ей подходит, не думаете?

— О да, господин! То есть…

— У него явный вкус к экзотике. Но есть ли шанс?

— Господин, не могу знать.

— Но что вы думаете как женщина?

Глаза ее забегали, к лицу прилила кровь. — Она увидела, что он восхищен ее ногами, господин.

— И не изменила позу.

— Я тоже заметила, господин.

— Как и я.

В комнате повисло молчание. Брюс изучал Араникт, а она осмеливалась смотреть куда угодно, лишь бы не в лицо командиру.

— Ради Странника, Атри-Цеда! Пользуйтесь всем креслом. Сядьте удобнее.

— Да, господин.

Визгливый хохот Горлореза донесся из-за командного шатра. Снова. Поморщившись, Каракатица согнулся, подтащил к себе усеянную заклепками кожаную кирасу. Нет смысла влезать в проклятую штуку, пока они не выйдут наконец в поход. Однако она стала ржаветь. Нужно бы смазать.

— Где ведерко со смазкой?

— Вот, — сказал Тарр, передавая небольшую бадейку. — Не бери слишком много, она кончается. Теперь, когда Прыщ отвечает за снабжение…

— Ублюдок ни за что не отвечает, — рявкнул Каракатица. — Сам назначил себя посредником и теперь приходится пробиваться мимо него по любому поводу. Квартирмейстер рад, что запросов доходит мало. Они между собой всё делят, а то и прямо воруют. Кто-то должен сказать Сорт, чтобы она сказала Добряку и он смог…

— Добряк больше Прыщом не командует.

— Тогда кто?

— Похоже, никто.

Улыба и Корик вошли на стоянку, которая уже перестала быть стоянкой — остался лишь дымящийся костер, окруженный тючками и скатками. — Первый пополуденный звон, — сказала Улыба, — и не раньше.

— Есть новости о Геслере и Буяне? — спросил Каракатица.

— Скрип говорит только что хочет, — отозвался Корик. — И остальные так же. Наверное, они дали деру.

— Не дури, — взорвался Каракатица. — Ветераны не уходят. Вот почему они ветераны.

— Пока не решат, что с них хватит.

— Спроси Бутыла, — сказал Тарр, мрачно глядя на Корика, — и он скажет так же. Их схватили.

— Чудно. Схватили. Значит, их с нами нет. Наверное, даже нет в живых. Кто следующий?

— Если повезет, — сказала Улыба, ложась на свой тюк, — им будешь ты. — Она поглядела на Тарра. — У него мозги выгорели — Корик уже не тот Корик, которого я знала. Спорю, все вы думаете так же? — Тут она вскочила на ноги. — Да нассать! Пойду прогуляюсь.

— Гуляй подольше, — сказал Корик.

Снова дико захохотал Горлорез. Каракатица сморщился: — Что такого смешного, так его?!

Корабб, притворявшийся спящим, наконец сел. — Пойду узнаю, Карак. У меня тоже нервы взвинчены.

— Если он валяет дурака, Корабб, вдарь ему по роже.

— Да, Карак, на это можешь рассчитывать.

Каракатица молчал и следил, как Корабб ковыляет прочь. Потом ухмыльнулся Тарру: — Все заметил?

— Я ж рядом сижу.

— Он уже не сторонится нас. Он — наш панцирник. Хорошо.

— Всё хорошо, он хорош, — сказал Тарр.

— В этом взводе панцирник — я, — бросил Корик.

Тарр снова начал чистить сапоги. Каракатица отвернулся, погладил рукой лысеющую макушку — и заметил, что рука стала сальной. — Дыханье Худа!

Тарр вгляделся и фыркнул: — От трещины не защитит.

— Что?

— Череп.

— Смешно.

Корик стоял, словно не знал, куда ему пойти, словно нигде не находил себе места. Немного спустя он ушел в сторону, противоположную выбранному Улыбой маршруту.

Каракатица продолжил смазывать доспехи. Когда требовалась новая порция смазки, он находил ее на собственной голове. — Он может, ты сам знаешь.

— Не станет, — ответил Тарр.

— Геслер и Буян — вот его извинение. И Целуй-Сюда.

— Целуй-Сюда заботилась только о себе любимой.

— А у Корика иначе? Нынче он весь внутри головы, а там — верно Улыба говорит — всё выгорело. Осталась одна зола.

— Не сбежит.

— Почему ты так уверен, Тарр?

— Потому что где-то внутри, среди золы, остается кое-что. Он еще что-то пытается доказать. Не себе — себя он в чем угодно убедит — но всем нам. Нравится ему или нет, признает он или нет, но он к нам приклеился.

— Ну, посмотрим.

Тарр протянул руку, позаимствовав сало с виска Каракатицы. Натер сапоги.

— Смешно, — сказал Каракатица.

Корабб обошел командный шатер и обнаружил, что Горлорез, Наоборот и Мертвяк сидят около выгребной ямы. Подошел ближе. — Хватит так смеяться, Горлорез, или я тебе лицо разобью.

Все трое виновато подняли головы. Поморщившись, Горлорез ответил: — Поглядим, солдат.

— Не успеешь поглядеть. Чем заняты?

— Играем с чешуйчатыми крысами. А тебе какое дело?

Корабб приблизился, поглядел вниз. В траве барахтались три тощие твари со связанными вместе хвостами. — Что за гадкое дело.

— Идиот. Мы решили съесть их на обед. И позаботились, чтобы не разбежались.

— Вы их мучаете.

— Иди подальше, Корабб, — сказал Горлорез.

— Или развяжите хвосты, или сломайте им шеи.

Горлорез вздохнул: — Объясни, Мертвяк.

— У них нет мозгов, Корабб. В этих мелких черепушках только жижа, вроде гноя. Они похожи на термитов или муравьев. Мыслить могут только кучей. Кажется, трех недостаточно. К тому же они чем-то пахнут. Вроде магии, только маслянистей. Мы с Наобом пытаемся разобраться, так что не мешай, ладно?