Шон Уильямс - Необузданная сила

Джедай с трудом увернулся прежде, чем ученик смог снова напасть. Он немного волновался, когда джедай задевал его, но пока повреждения были минимальны. Близкие взмахи меча оставляли после себя шипение плоти и дымящуюся броню. Энергию, которую он cэкономил, он потратил на хитрые уловки на отрывание зубчатых досок от стен и броски их в голову джедая. Все они были отклонены, но это отвлекало человека, отнимало у его часть сил для нападения. Когда он сделал паузу, ученик послал волну молний ситха через его защиту.

Джедай оказался заключенным в мерцающем шторме. Его лицо искривилось в страдальческой гримасе. Тогда он отрубил его правую руку и поместил лезвие светового меча прямо в дорожку молний. Энергия была поглощена лезвием, а затем замкнулась на себя петлей, поразив ее источник большим количеством энергии, чем первоначально обладала. Ученик напрягся, поскольку боль бежала по его рукам и оружию. Мука была невыносима. Его кожа плавилась и деформировалась по всему его телу, и он задохнулся от запаха его собственной горящей плоти. Боль и отвращение только питали темную сторону, и чем быстрее молния возвращалась к нему, тем более твердой и более сильной она проистекала от него.

Петля не могла существовать вечно. С ослепляющей синей вспышкой он и джедай взорвались далеко друг от друга и упали на пол хижины. Мертвые световые мечи унеслись далеко в противоположных направлениях.

Лежа на спине, ученик хрипел через маску, как астматик ганд, постепенно возвращая чувствительность рукам и ногам. Его мускулы конвульсивно дергались, когда он пробовал двигаться. Резкий пар вырывался из узких прорезей для глаз его маски. Опасаясь, что его противник джедай может оказаться на ногах прежде него, он обратился к энергии Силы, чтобы поднять себя в воздух. Вися словно кукла в нескольких сантиметрах от пола, он помигал горящими глазами, пока не смог видеть снова.

Джедай выглядел не лучше. Он, также только что поднялся на ноги. Он также потерял свой световой меч и еще не полностью пришел в себя. Ученик искоса глянул через маску. У него был широкий выбор других световых мечей, принадлежащих когда-то рыцарям-джедаям, которых он убил. Все, что он должен был сделать, это взять один наугад и атаковать.

Вместо этого он протянул свою левую руку и, также, как его Темный Учитель сделал первому Джедаю, убитому на этом месте когда-то, сжал горло своего противника Силой. Все еще дымясь от попавшей в него молнии, молодой человек резко дернулся в воздух.

Они встретились посреди разрушенной хижины, не касаясь пола.

— Убьешь меня, — задыхался джедай, — уничтожишь и себя.

Ученик гортанно рассмеялся отвратительным смехом, который никак не походил на звуки, издаваемые человеческим горлом. Призвав свой световой меч, он зажег его и бросил в пораженного джедая. Лезвие пронзило правое плечо джедая и дезактивировалось, когда плоть была пробита. Джедай выгнул от боли спину, но не крикнул. Смакуя момент, ученик отцеплял один за другим рукоятки мечей от своего пояса, включал их и пронзал джедая снова и снова. И так до тех пор, пока они не закончились, а пол ниже его жертвы был залит лужей крови.

Тем не менее, джедай был еще жив. Вспышка раздражения испортила момент торжества, но тогда он вспомнил, что не использовал еще один световой меч — собственный меч джедая. Схватив его, он зажег лезвие, отвел руку и нанес удар Рыцарю-Джедаю в сердце.

Цель была достигнута. Тело вяло упало на пол, и ученик позволил себе встать ногами на твердую почву. Темная сторона пульсировала в нем. Он был живым воплощением энергии.

Он победил и в триумфе закричал, как дикий волко-кот.

— Я никогда не хотел этого для тебя, — прошептал низкий голос из тени.

Он вздрогнул, Световой меч в его руке зажегся быстрее, чем он успел подуматьт об этом. Кто-то еще находился в хижине: человек с немного темными волосами и поясом вуки поперек груди. Он смотрел на тело Рыцаря-Джедая на полу, и горечь потери отражалась в его глазах.

Ученик пошел к нему, чтобы поразить мечом, но остановился, узнав в нем человека из двух его видений: отца паренька, который был взят Дартом Вейдером, и человека, которого он увидел на Нар Шаддаа.

— Я никогда не хотел ничего этого для тебя, — сказал человек. — Мне жаль, Гален.

Прикованный к месту, ученик смотрел как Рыцарь-Джедай повернулся, чтобы уйти назад в тень. Видение или действительность? Правда или фантазия? Его разум метался со скоростью пульсара.

— Отец, подожди! — вырвалось у него, нефильтрованный отвратительным уродством маски. Внезапно он снова почувствовал себя пареньком, стоящим в залитой кровью хижине. — Отец, нет!

Рыцарь-Джедай не остановился и исчез в тени. Упав на колени, ученик склонил голову и закричал.

Существо с дикими глазами и сжатыми челюстями вышло из хижины. Определенно, оно шло по сухому руслу ручья, по направлению, которое ему дали в другом возрасте, другой жизни. Свободный от мыслей, он позволил обязательствам вести его вперед. Обязательствам перед его Учителем, Юноной, Koтa, вуки…

Что он обязан был сделать для себя, он не знал. Он даже не осознавал, что он где-то существовал, помимо его отношений с Дартом Вейдером. Он представлял самого себя просто сотворенным, каким-то одним из странных биологических экспериментов Учителя, без родителей и без дома, кроме того, который помнил. А что, если эти приходящие видения были реальны, и у него была семья, здесь на Кашиике? Как это влияло на его положение в планах Вейдера? Меняло ли это все, или же ничего?

Юнона по комлинку спросила, все ли с ним в порядке. Он сказал, что да. Она спросила, уверен ли он. Он сказал, что уверен. Она казалась удивленной краткостью его ответов, но он не мог ничем помочь. Он был настолько полон замешательства, эмоций, сомнений, мрачной уверенности и надежды, что он не мог справиться с ее ощущениями. Он старался изо всех сил вообще ничего не чувствовать. Гален?

У него есть работа, которую надо сделать.

Он пробежал в подлесок, оставляя бездонные тени хижины позади себя, он постоянно касался своих рук, ощущая, как и прежде прикосновение кожи к коже.

Крепления «Скайхука» оказались намного прочнее, чем он предполагал из схем, показанных дроидом астромехом. Инструкции его хозяйки были просты: разрушить опоры, и «Скайхук» будет разрушен. Это казалось обманчиво легким, учитывая количество укреплений и охраны в том месте.

Простота удовлетворяла его, как бы то ни было. Он не хотел думать, не должен ломать голову над средствами и методами. Он хотел только действовать. Он никогда не испытывал радости: ни во время нападения на дом, ни уничтожая черных Имперских гвардейцев на Беспине, ни от поражения безликих штурмовиков, как вампа радуется снегу. Молнии ситха трещали; тела ломались под действием его непреодолимого телекинеза; его разум воздействовал на решения командиров, которые приказывали, чтобы их подчиненные нападали друг друга. Никто не мог противостоять ему и выжить.