Аарон Дембски-Боуден - Разведчик Пустоты

— Я предупреждал тебя.

Септимус медленно повернул голову в сторону голоса. Он то ли не мог ничего сказать, то ли благоразумно решил промолчать. Нога хозяина давила ему на спину — весьма ощутимое свидетельство абсолютной угрозы. Повелителю Ночи ничего не стоило наступить сильнее и превратить торс человека в кашу из мяса и костей.

— Она — самое ценное, что есть на этом корабле. Мы не сможем идти по Морю Безумия, если она нездорова. Я тебя предупреждал. Тебе повезло, что я не содрал с тебя кожу и не подвесил твои кости к потолку Нового Черного рынка.

Талос убрал ботинок со спины раба. Септимус, захрипев, медленно выдохнул и перекатился на бок.

— Хозяин…

— Избавь меня от показных извинений.

Талос покачал головой. Череп, изображенный на наличнике, все так же бесстрастно смотрел кровавыми линзами глаз.

— Я сломал тебе от четырнадцати до семнадцати костей, и твои черепные бионические протезы нуждаются в ремонте. На линзе, заменяющей сетчатку, тоже продольная трещина. Считай, что ты наказан достаточно.

Он промедлил, глядя на распростертого на палубе человека.

— А еще тебе повезло потому, что я не приказал хирургам оскопить тебя. Душой клянусь, я говорю правду, Септимус: если ты снова притронешься к ней, если ты хоть пальцем ее коснешься, я позволю Вариилу содрать с тебя шкуру. А затем, пока в твоем освежеванном, рыдающем теле еще будет теплиться жизнь, я разорву тебя голыми руками и заставлю смотреть, как Кровоточащие Глаза пожирают твои руки и ноги.

Талос даже не потрудился обнажить оружие, чтобы подкрепить свою угрозу. Он просто смотрел на смертного сверху вниз.

— Ты — моя собственность, Септимус. Я позволял тебе много вольностей в прошлом, потому что ты был полезен. Но я всегда могу обучить новых рабов. Ты — всего лишь человек. Если еще раз осмелишься прекословить мне, проживешь ровно столько, сколько уйдет на мольбу о скорой смерти.

С этими словами он вышел из комнаты. Сочленения доспеха взревели в последний раз. В наступившей тишине Септимус прерывисто втянул воздух и пополз по палубе. Лишь одно могло вызвать в его господине такой гнев. Произошло именно то, чего так боялись они с Октавией, и Повелители Ночи почувствовали изменения в ее организме. Даже море боли, обрушившееся на него после избиения, не смогло целиком поглотить важности этого открытия.

Сплюнув два выбитых задних зуба на палубу, будущий отец потерял сознание.

Талос собрал Когтей в зале военного совета вокруг длинного гололитического стола. Всего восемьдесят один воин, каждый облачен во тьму. Многие были ранены, а на их доспехах еще виднелись шрамы, полученные при очищении глубин «Эха проклятия». Захват корабля у Красных Корсаров оказался лишь первым шагом. Зачистка судна таких размеров могла занять годы. Отряды воинов с огнеметами уничтожали самые явные свидетельства скверны Хаоса — те участки корпуса, что были извращены варпом, или, что еще хуже, те, где металл превратился в живую ткань.

«Эхо проклятия», как и «Завет крови» до него, представлял собой целый космический город, населенный экипажем численностью больше пятидесяти тысяч душ. «Эхо» по всем параметрам был более мощным — и более прекрасным — созданием, чем крейсера и баржи Адептус Астартес, построенные в соответствии с СШК. Пустота космоса впервые коснулась его корпуса десять тысячелетий назад, во время Великого Крестового похода, когда воители из легионов Астартес присваивали себе лучшие корабли и шли в авангарде флота завоевателей. Ударные крейсера недавнего прошлого часто не дотягивали до своих имперских собратьев, и по «Эху» было видно, насколько суда древности превосходили своих младших кузенов в размерах и огневой мощи.

Пятьдесят тысяч душ. Талос так и не привык к их количеству, несмотря на то что они десятилетиями прилежно трудились где-то у него под ногами. Его жизнь проходила среди элиты, чье число постоянно сокращалось, и среди избранных рабов.

Он спускался в промозглое нутро корабля лишь в редких случаях. Порой его вел долг, требующий изгнать упрямую скверну, угрожавшую функционированию судна, а порой банальная жажда убийства. Большая часть рабочей силы обитала в глубочайших закоулках и на самых нижних палубах, влача жизнь в абсолютной тьме. Они трудились в составе бригад, обеспечивающих исправность двигателя или выполняющих другие простые задания, подходящие для смертной скотины. Погоня за черепами и воплями смертного стада была всего лишь одним из традиционных способов тренировки. Несомненно, самым приятным.

Талос окинул взглядом своих братьев — восемьдесят одного воина, — сведенных судьбой в ненадежный союз, собранных из остатков десятой и одиннадцатой рот Повелителей Ночи. Как бы он ни собирался начать военный совет, все планы изменились в ту секунду, когда пророк увидел их вместе. При взгляде на их потрепанные ряды в глаза сразу бросалось одно обстоятельство — некоторые отделения насчитывали не больше двух-трех выживших воинов.

— Мы должны переформировать Когтей, — сказал им командир.

Бойцы переглянулись. Шейные сочленения загудели, когда легионеры обернулись друг к другу.

— Внутренним сварам пришел конец, братья. В Первом Когте останутся шестеро. Остальные когти будут переформированы так, чтобы максимально приблизиться к полному составу.

Ксеверин, воин, никогда не расстававшийся со своей богато украшенной цепной глефой, громко ответил:

— И кто же возглавит эти новые Когти, Ловец Душ?

— Поединки чести, — ответил Фаровен, носивший такой же церемониальный шлем, как у Ксарла.

Крылатый гребень дернулся вниз, когда легионер кивнул.

— Мы должны устроить поединки чести. Победители возглавят семь новых Когтей.

— Поединки чести — для слабаков и трусов, — ответил один из покрытых шрамами ветеранов, стоявший неподалеку. — Бой до смерти решит вопрос лидерства.

— У нас недостаточно людей, чтобы проливать кровь в боях до смерти, — парировал Карахад, командир Когтя Фаровена.

Среди собравшихся отделений разразились шумные споры. Каждый старался перекричать остальных.

— Пока что никто из них не взялся за оружие, — тихо проговорил Ксарл, — но еще немного — и мы окажемся по колено в крови.

Талос кивнул. Пора было это прекращать.

— Братья, — сказал он.

Его голос прозвучал спокойно и терпеливо, что принесло результат, — воины один за другим умолкли. Восемьдесят шлемов, разрисованных черепами, ностраманскими рунами, украшенные крылатыми гребнями или потемневшие от боевых повреждений, обернулись к нему. По левую руку от Первого Когтя шипели и переговаривались по воксу пять оставшихся Кровоточащих Глаз, но Люкориф все внимание обратил на пророка. Владыка Рапторов даже встал прямо, несмотря на то что его когтистые клешни мало подходили для такой позы. Кривящаяся маска демона уставилась на Талоса.