Аарон Дембски-Боуден - Разведчик Пустоты

У отряда механикума ушло в точности двенадцать минут и две секунды на то, чтобы добраться до антенны генерации поля. Повреждения сразу бросались в глаза: столб, вшестеро превышающий длиной рост неаугметированного человека, превратился в искореженную груду металлолома и лежал в воронке взрыва, уходящей глубоко в железную плоть корабля.

— Анализирую, — произнес Делтриан, фокусируя внимание на видимых повреждениях.

Что нуждается в немедленном ремонте? А что было просто поверхностными ожогами и может подождать восстановительных работ в доке?

— Заменить шестнадцать балок из композитных металлов.

Четыре сервитора заковыляли выполнять приказ. Их ботинки с магнитными замками заставляли корпус чуть заметно дрожать. Глазные линзы Делтриана зажужжали — надо было увидеть, что творится под внешними слоями обшивки. Он прижал ладонь к погнутому металлу, отправив сквозь него ультразвуковой импульс.

— Ущерб не простирается на сколько-нибудь значительную глубину. Внутренняя бригада, приступайте.

— Слушаюсь, — донесся механический голос.

Его источник находился более чем в двенадцати метрах под ногами техножреца.

— Ваше преподобие? — вновь вмешался один из адептов по воксу.

Делтриан не обернулся. Он уже спускался в кратер, двигаясь к следующей антенне.

— Вокализируй, Лакуна Абсолютус.

— Просчитали ли вы вероятность того, что вражеское судно обнаружит попытки ремонта посредством узконаправленных ауспик-сканов?

— Не имеет значения, обнаружат ли нас. Пустотные щиты включены. Мы работаем для того, чтобы они остались включенными. Мне не приходило в голову, что ты не способен осмыслить эту ситуацию.

— Ваше преподобие, пустотные щиты включены сейчас. Если они снова отключатся до того, как мы завершим ремонтные работы, противник наверняка попытается помешать нашим действиям, не так ли?

Техножрец подавил желание испустить ругательство.

— Помолчи, Лакуна Абсолютус.

— Слушаюсь, ваше преподобие.

Ксарл принял на скрещенные клинки очередной удар молота. Его собственный меч — без затей прозванный «Палачом» — уже превратился в кусок металлолома. В те редкие секунды ясности, что выпадали между блоками и ударами, Ксарл искренне сомневался, что Септимусу удастся вернуть оружие в рабочее состояние.

При условии, что Септимус был все еще жив. Кораблю приходилось очень туго, и команде заодно с ним.

Ему будет не хватать этого меча, без сомнения. Конечно, если удастся выжить. Он верил, что в бою превосходит любого из Первого Когтя (и, если говорить откровенно, любого из Повелителей Ночи, не считая Малека из Чернецов), но дуэль с чемпионом роты Адептус Астартес была не шуткой. Особенно если у чемпиона такое мощное оружие и доспехи.

Ксарл отбил удар громового молота сломанным цепным топором Узаса и в который раз безрезультатно попытался пробить прочный доспех Толемниона собственным клинком. Цепной меч, лишившийся большей части зубьев, скользнул по многослойному керамиту, оставив лишь несколько царапин. Зубьев сохранилось так мало, что клинок не мог даже врубиться в броню. Ни одно цепное оружие не способно было выдержать длительный бой с громовым молотом. Ксарл с проклятием отшвырнул меч.

Три бешеных удара по щиту Толемниона заставили чемпиона отступить настолько, насколько нужно было Ксарлу. Он повторил трюк с подкидыванием, носком ботинка отправив меч Талоса, похищенный Клинок Ангелов, в воздух и поймав его свободной рукой. Достаточно было сжать рукоять, чтобы оружие активировалось. Меч зашипел и выплюнул убийственную молнию, заплясавшую на золотом лезвии. Воздух затрещал от разряда.

Все изменилось в тот миг, когда он взялся за меч, — теперь у него было оружие, вполне способное дать отпор смертоносной булаве. Ксарл, действуя мечом и топором, нанес удар по рукояти молота и отбил его в сторону. Противоборствующие силовые поля столкнулись, рассыпав яростные искры. Когда Толемнион поднял щит, готовясь принять сокрушительный удар, топор Ксарла врубился в верхний край. Повелитель Ночи дернул застрявший топор и вырвал щит из рук имперца.

Они мгновенно отступили друг от друга. Ксарл, не отключая обоих клинков, наступил ногой на профиль аквилы на упавшем щите. Толемнион взялся за молот двумя руками.

— Ты хорошо сражался, предатель, но сейчас это кончится.

— По-моему, я выигрываю бой, — ухмыльнулся Повелитель Ночи под наличником шлема. — А как по-твоему?

Делтриан добрался до третьего поврежденного генераторного столба. Этот, в полукилометре от первого, превратился в наплыв расплавленного металла. Его разбитая верхушка едва торчала над обгоревшей бронированной шкурой корабля. Под ногами была изрытая воронками и оплавившаяся пустыня изувеченной стали. Этот участок сильно пострадал во время последнего обстрела.

Впервые за последние десятилетия Делтриан почувствовал что-то близкое к отчаянию. Чувство оказалось слишком немудреным, сильным и внезапным, чтобы просто подавить его, как механикумы обычно поступали со всеми проявлениями смертного, несовершенного и органического.

— Лакуна Абсолютус.

— Ваше преподобие?

— Веди оставшуюся команду к последней поврежденной антенне. Этой займусь я сам.

Лакуна Абсолютус стоял рядом со своим господином. Его собственный красный капюшон парил в невесомости. Лицо его было хромированной копией старинной терранской маски смерти — бесстрастное, однако не скрывавшее осуждения. Голос адепта раздавался из вокалайзера размером с монету, вшитого в горло:

— Понял. Но как вы собираетесь разобраться с этим, ваше преподобие?

Делтриан ухмыльнулся, поскольку он ухмылялся всегда. Черты его лица не оставляли ему другого выбора.

— Ты слышал приказ. Ступай.

Но тут техножрец получил информацию с корабля, и по его позвоночнику пробежала дрожь.

— Нет, — вслух произнес он.

— Ваше преподобие?

— Нет, нет, нет. Генератор был стабилизирован.

— Пустотные щиты, — донеслось по внутренней связи, — отказывают.

Ксарл тяжело размахивал мечом. С каждым хриплым выдохом внутрь шлема летели брызги крови. Поединок продолжался считаные минуты, во время которых оба воины превратились в два размытых пятна. Они наносили удары и отражали их с лихорадочным отчаянием. Вся грация исчезла, и на окровавленной палубе остались лишь два бойца, желавшие истребить друг друга.

Ксарл с огорчением осознавал, что уже устал. Выдержать удар громового молота, раскалывающего танки, оказалось не легче, чем столкнуться с самим танком. Его левая рука свисала, бесполезная и недвижная. Наплечник был разбит, как и плечо под ним. Каждый вдох давался с трудом, словно в легкие всадили тысячи игл, — это расколотый нагрудник пробил грудь в нескольких местах.