Аарон Дембски-Боуден - Кровь и огонь

Шлем защитил меня, хотя предупредительные руны звенели о внезапной атмосферной неустойчивости. Между пальцев змеились молнии. Пергамент на броне загорелся. В самом воздухе ощущалась рассеивающаяся мощь, словно я вдыхал дыхание другого живого существа.

— Щит! — закричал Кинерик, сжав мой наплечник уцелевшей рукой. — Орбитальный щит!

Я посмотрел вверх и не увидел перламутровые волны кинетического барьера. За те часы рукопашной, пока я сражался рядом со Львами, легионеры заминировали генератор пустотного щита. Один Император знает когда, где и как. Я отбросил свои иллюзии — и намерения — об общем руководстве операцией. После вылета из Хельсрича командование перешло офицерам Имперской гвардии.

Щит ещё не до конца исчез и статические разряды с треском разлетались во все стороны, когда на ретинальном дисплее зазвенела руна мощной и приоритетной вокс-частоты. Я активировал её, наблюдая как Экене и орочий вожак, пошатываясь, кружат друг вокруг друга — два израненных зверя слишком гордые, чтобы умереть.

— Брат, — раздался голос, от которого моё сердце воспарило.

— Вы ещё здесь.

— Пока. Ненадолго. Скажи, если мы нужны тебе, Мерек. Просто скажи.

Руна с именем Хелбрехта свирепо пульсировала красным и золотым. Я продолжал мчаться к Дубаку и ответил на бегу.

— Сделайте это, — приказал я повелителю. — Затмите небеса.

Экене повергли раньше, чем я добежал до него. Ксенос сжал руку Льва покорёженными клешнями, начисто оторвав её выше локтя. В ответ вожак прайда неловко ударил цепным мечом в горло твари. Клинок скользнул по броне и всего лишь слабо поцарапал орка. Эта атака стоила Дубаку левой ноги — металлическая клешня перерезала её в колене и швырнула Экене спиной в грязь.

Спустя удар сердца я прыгнул зелёнокожему на спину — помня, что однорукий Кинерик не смог на ней удержаться — обернул цепь от оружия вокруг кровоточащей потной шеи монстра и упёрся ботинками в его доспех. Цепь туго натянулась, и мои сломанные кости пронзила ослабленная лекарствами боль. Из орочей глотки донеслись хрип и треск сухожилий. Он колотил меня металлической клешнёй, откалывая куски керамита. Вожак шатался — но не падал. Тяжело дышал — но не задыхался. Я душил ксеноса последним своим оружием, но так и не мог убить. Всё что я мог сделать — дать время Дубаку отползти.

И он полз. А Кинерик ждал с болтером в оставшейся руке. Искалеченный Лев добрался до него. Сжал пистолетную рукоять, перевернулся на спину в липкой жиже и направил оружие вверх.

Я подался назад. Получилось не так, как я хотел, но достаточно, чтобы добавив вес к силе натянуть цепь ещё туже, запрокинув голову монстра назад, и открыть его горло.

Я услышал грохот болтерного выстрела, и что-то тяжёлое ударило рядом с цепью. Раздался глухой взрыв, голова отлетела, кувыркаясь над плечами, и шлёпнулась рядом со мной в грязь. Закованное в броню тело стояло — хотя выше шеи не осталось ничего — слишком упрямое и сильное, чтобы упасть.

Первым делом я вырвал крозиус из пальцев орочьего вожака, а затем кинул голову с отвисшей челюстью лежавшему Экене.

Яростное сражение продолжалось — мужчины и женщины, которых я привёл, пробивались вглубь ущелья.

При благоприятных атмосферных условиях между стартом десантной капсулы и приземлением проходит меньше двух минут. Лев смотрел на потемневшее небо. Мне это было не нужно, как и Кинерику. Дубаку никак не отреагировал — только попробовал подняться как можно выше и стянул шлем.

— Помогите мне встать. Я не могу встретить верховного маршала, лёжа на спине.

Кинерик и я поставили Экене между собой. Одновременно на нашей общей частоте с Имперской гвардией раздались ликующие крики — Хелбрехт затмил небеса десантными капсулами Храмовников.

Осталось упомянуть о трёх далёких от поля боя событиях. О моих последних действиях, прежде чем “ Вечный Крестоносец ” покинул Армагеддон.

На первое ушло три дня и три ночи. Я запомнил имена и полки всех солдат Стального легиона, которые погибли в ущелье Манхейма, и выбил их на колонне из чёрного мрамора во внутреннем дворе у фундамента нового Храма Вознесения Императора. Собор закончили возводить годы спустя после того как мы улетели.

Я лично вырезал все шесть тысяч восемьсот одиннадцать имён и выгравировал их сусальным золотом на чёрном камне.

Над ними на простом низком готике я написал:

Там были и имена генерала Арваля Курова и капитана Андрея Валатока.

Вторым стало прощание с магистром ордена Небесных Львов Экене Дубаку, который с несколькими выжившими воинами отправлялся на ударном крейсере Чёрных Храмовников “ Клинок Седьмого Сына ” на далёкую планету Элизиум.

Бионическая нога лязгала о палубу, и он всё ещё хромал — организм пока не приспособился к аугметике. На нём была древняя золотая броня чемпиона Имперских Кулаков — дар из залов памяти “ Вечного Крестоносца ” — а через плечо элегантно переброшен красно-чёрный плащ одного из Братьев меча верховного маршала. В более удачной жизни и я носил такой плащ. Я знал только, что Хелбрехт подарил его Экене, когда заставил Льва принести клятву власти и возглавить обескровленный орден.

Почётный караул, желавший ему доброго пути, состоял из меня, Кинерика и рыцарей дома верховного маршала, облачённых в церемониальные цвета.

— Магистр ордена. — Я склонил голову, прощаясь. Кинерик поступил также.

К бедру Экене цепью из чёрного металла был привязан отполированный череп убитого нами орочьего вожака. На нём рунами вырезали моё имя, как и имя Кинерика рядом со знаком самого Дубаку. Воистину честь, когда твоё имя находится на главном трофее магистра ордена.

— Это может показаться таким незначительным, — улыбнулся Лев, — грандиозная месть там, где погибли мои братья. Но это не так. Спасибо, спасибо вам обоим.

Кинерик промолчал и согласно склонил череп-шлем. Я же не смог удержаться от прощальной нотации.

— Месть не может быть незначительной, магистр ордена. И всё же иногда стоит ударить, приняв помощь верных братьев.

Он сложил руки символом крестоносца:

— Я запомню это.

Время течёт, и я искренне надеюсь, что его усилия по воссозданию Небесных Львов и подготовке следующего поколения проходят успешно.

Больше мы никогда не встречались. Экене поклялся жизнью защитить то, что осталось, а Чёрные Храмовники всегда двигаются вперёд, чтобы атаковать.