Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1

– Уж не потребуешь ли ты взамен мою душу? – хотелось пошутить легко и небрежно, а вместо этого получилась чуть ли не отчаянная предсмертная мольба.

– Душу? Знаешь ли, я б не отказался, – совершенно серьёзно ответил собеседник. – Но не бойся, до этого ещё далеко. Пока что я предлагаю тебе честную сделку. Я дам тебе коня – взаймы, разумеется, – а ты пообещаешь мне кое-что.

– Как в сказках? Отдай мне то, что у тебя есть, но о чём ты сам не знаешь? – криво ухмыльнулся Фесс. Слова о том, что от его души бы не отказались, накрепко засели в голове.

– Как в сказках? Это когда жуткое чудище помогает герою, но при этом требует себе неродившегося его ребёнка? Тоже лакомый кусочек, но должен тебя разочаровать. Ты всегда был на редкость осмотрителен и ни разу не потерял головы. Ни одна из деливших с тобой ложе подружек не может похвастаться твоим младенцем, хотя, видит всемогущая Ночь, многие втайне об этом мечтают. Сказать тебе, кто?

– Кто ты? – с трудом выговорил Фесс. – Я не верю в поповские байки, я...

– А разве я сказал тебе, что имею хоть какое-то отношение к Светоносному? – удивился пришелец. – Нет, Фесс, об этом мы говорить не будем. Я прошу у тебя совсем-совсем небольшого одолжения. Передай Императору вот это.

Тёмный сверток мягко упал возле каменного порожка.

– Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать, – прохрипел Фесс.

– Почему? Боишься, что я посылаю твоему господину нечто вроде ядовитой змеи или что-то в этом роде? Гм... да, подобная верность похвальна и нуждается в награде. Что ж, разверни пакет. Посмотри, что там.

– Магия может убивать, будучи заключённой в любую форму, – возразил Фесс.

– Тоже верно, – задумался гость. – Проклятье! Этого я не учел. Что поделаешь, спешка, впервые за многие годы так всё удачно совпало... – Он резко оборвал себя, но Фесс готов был прозакладывать что угодно – его ночной собеседник имел в виду отнюдь не его, Фесса, появление на ночной дороге.

– Как же мне убедить тебя? Ты уже понял, что я более сильный маг, поэтому нет смысла предлагать тебе самому разобраться с моим подарком Императору... ты все равно не поверишь, и будешь совершенно прав, кстати... гм! Но, может, тебя успокоит рассуждение, что, желай я убить Императора...

– Императора, – раздельно сказал Фесс, – днём и ночью стерегут лучшие маги Радуги. Не знаю, насколько ты силен, но вполне может случиться, что с ними тебе не совладать.

– Да. Мне с ними не совладать, – согласился пришелец. – Я, кроме того, не могу изменить свою телесную форму, не могу стать ни призраком, ни духом, ни кем-либо ещё. Хорош бы я был, явившись в славный Мельин! – Он негромко рассмеялся. – Ладно, Фесс. Словами мне тебя не убедить. Слишком уж подозрительно всё должно тебе казаться... да и я, признаюсь, не из служителей Спасителя. Хорошо. Коня возьми. До Мельина – он твой, а потом просто отпустишь его на все четыре стороны. А мой подарок Императору – возьми. Не говорю тебе – отдай ему его немедленно в руки. Я думаю, у Серой Лиги есть на службе волшебники...

– Нет, – покачал головой Фесс. – Когда-то Лига искала внутри Радуги недовольных, старалась перетянуть их на свою сторону... Кое-кого даже перетянула.

– А потом они изменили при первом намёке на прощение, – подхватил собеседник.

Он всё время оставался до неестественности неподвижным. Мановение руки, коим он стёр возведённые Фессом заклятья, так и осталось его единственным движением.

Даже свёрток упал на землю словно бы сам по себе.

– Да, а потом они все до одного вернулись обратно, как только их поманили пряничком, – кивнул Фесс. – После этого Патриархи Лиги закаялись иметь дело даже с изгоями Радуги.

– Хорошо, решение принято. Мне уже пора. Возьми то, что я оставил... и поступи с ним по собственному разумению. Но, предупреждаю, истинную силу свою эта вещь обретет только на руке Императора – хотя и тебе послужит верно. А Император... он найдёт ей применение. Время приближается. Барьеры падают...

Голос внезапно оборвался. Резко взвыл холодный, полный зловония ветер, что-то захрипело, послышался замогильный стон, и собеседник Фесса исчез, словно растворившись в воздухе. А где-то совсем неподалёку раздалось конское ржанье.

На пороге дольмена лежал тёмный свёрток. Поколебавшись, Фесс осторожно откинул мягкую тряпицу – и едва не отпрянул от неожиданности.

Внутри свёртка оказалась латная перчатка. Совершенно, абсолютно белая, она вся как будто светилась в окружающем глубоком мраке. Удивительно лёгкая, не из стали, а словно бы из кости... все детали идеально пригнаны друг к другу, сочленения гнулись как угодно, и при этом нигде ни малейшей щелочки.

Превосходная работа. Такое могли сделать только придворные оружейники эльфов...

Фесс колебался лишь самую малость. В любом случае, оставлять здесь эту вещь было бы безумием. Она содержала в себе Силу, он чувствовал это; как чувствовал и то, что Радуге эта штуковина никак не пришлась бы по вкусу.

Он спрятал странную посылку. Собравшись с духом, решился засветить небольшой огонёк и высунуться наружу из дольмена.

На земле, там, где стоял ночной гость, остался выжженный дочерна, остро пахнущий каким-то кислым ядом круг. И отпечатки пары массивных копыт в самой середине.

Когда ЭТО случилось, я как раз оканчивал страницу. Ненавижу, когда мне мешают именно в этот момент. Чистый лист, ещё совсем недавно девственный, словно разум только что родившегося младенца, ныне обращён в хранилище мудрости. И, откладывая его, любуясь им, держа в вытянутой руке, представляешь – вот и ещё один малый лист великого Древа... вот и ещё малая толика великой работы... И как-то перестаёшь замечать убогость кельи, затхлость воздуха, нечистоту пола.

С чувством хорошо исполненного долга рассматриваешь ты исписанный лист и гордо прибавляешь его, тщательно выравнивая края, к кипе уже исписанных, но пока не переплетённых, давая себе краткий перерыв, до того как потянуться за листом свежим.

Келью враз заполнило холодом; его сменил испепеляющий зной. Ледяное дыхание из-за края ночи, смертельный жар раскалённых пустынь Междумирья; я лишь краем глаза успел заметить огнистую тень, мелькнувшую во мраке прохода – пламенные контуры было видно сквозь дверь. Тень проплыла мимо моей кельи – и скрылась прямо в стене. Осталось лишь нестерпимое зловоние гниющей плоти.

Отыскать источник оказалось до удивления просто. Несмотря на Ливень, обычные заклятия сработали. Показался край ночного леса, полузаросший лесом холм; мшистый дольмен у подножия, на обочине широкого Тракта. Я помнил эти дольмены, я помнил и тех, кто возводил их, и тех, кто разрушал. В дольмене был человек – очень напуганный, судя по всему; его аура трепетала багряно-жёлтым, словно осенний лист под готовым вот-вот сорвать его ветром.