Ник Перумов - Хранитель Мечей. Рождение Мага

Около полусотни воинов в красно-зелёном уверенно теснили отчаянно отбивающихся алебардистов в серых кирасах пехоты Лесных Кантонов. А позади, за спинами сражающихся, к немалому изумлению Фесса, шли не грабители, не мародёры, а факельщики, деловито забрасывавшие в окна и двери домов (которые для этого вышибались специальным тараном) чёрные дымящиеся горшки и факелы с удивительно стойким, негаснущим пламенем. Никто не пытался набрать пленников для продажи, никто не пытался поискать тайников с припрятанным золотишком или хотя бы просто пошарить по обречённым домам, прежде чем там разгуляется огонь, – в общем, нападавшие вели себя совершенно не так, как положено вести себя завоевателям в только что взятом на щит вражеском городе.

Над нападавшими висела густая, вязкая, тяжёлая аура почти что непроницаемой, чужой и злой магии. Не требовалось быть особо искушённым в волшбе, чтобы почувствовать это.

Вся улица за спинами воинов в зелёно-алом была затянута дымом, из окон многих домов уже вырывалось пламя, слышались отчаянные крики и мольбы о помощи.

Известно, что войны жестоки. Но известно также, что не бывает с одной стороны невинных страдающих мучеников, а с другой – отвратительных, опьянённых кровью убийц. Воину, как правило, нужно что-то ещё, кроме простого боевого азарта, чтобы вот так просто сжигать заживо безоружных и не моргнув глазом давать погибнуть в огне богатейшей добыче.

Неясыть ещё не успел ничего сделать, а Прадд с Сугутором уже ринулись в бой – строй алебардистов подался назад, пяток воинов в зелёно-алом прорвался вдоль стены за спины защитникам Арвеста.

Орк так и не бросил выхваченную у стражника на помосте алебарду и сейчас, широко размахнувшись, кинулся на оказавшегося впереди врага. Сиреневая коса взметнулась навстречу, но сталь алебарды, соединившись с богатырским размахом Прадда, взяла верх. Сиреневый клинок переломился, а лезвие алебарды, продолжая смертельный полукруг, развалило надвое голову воина в высоком шипастом шлеме и, разрубив доспех, глубоко увязло в нагрудном панцире.

Орк яростно выругался на своём языке.

– Куда?!! Назад!! – заорал было Неясыть, но было уже поздно. Вслед за орком в самую гущу схватки ринулся Сугутор – отважного гнома не смутило даже то, что он безоружен. Подхватив выпавшую из мёртвой руки поверженного наёмника алебарду, гном одним махом переломил о колено слишком длинное для себя древко, укоротив его себе по росту, и, испустив воинственный клич, тоже сцепился с врагом.

Гном и орк, оба – из нечеловеческих рас, отчего-то не колебались ни секунды, вступать ли им в бой или всё же лучше спасти свою шкуру, убравшись отсюда подальше и скрывшись в неизбежной всеобщей суматохе.

Мятущаяся толпа чуть не сбила Фесса с ног, отшвырнув к стене, – люди искали спасения в бегстве, однако и впереди, там, куда вела широкая улица Справедливых Судей, неожиданно взметнулись дымные клубы и послышались отчаянные, полные смертного ужаса вопли.

Сломив сопротивление защитников Арвеста вблизи порта, захватчики стремительно продвигались в глубь города, действуя чётко, хладнокровно и грамотно – те места, где наёмники вкупе с примкнувшими к ним жителями оказывали слишком уж упорное сопротивление, нападающие просто обходили, чтобы потом атаковать уже со всех сторон. Так, похоже, произошло и на сей раз.

Теперь люди бежали уже назад, обратно к площади Правосудия. Мало кто пытался сражаться, да и чем? – найти на улицах Арвеста пусть даже и простую дубину представлялось не слишком-то простым делом.

Тем временем алебардисты, получив неожиданную помощь от орка и гнома, сумели выровнять строй и даже слегка потеснить неприятеля. Сугутор орудовал сломанной алебардой, точно здоровенным топором, ловко отражая летящие со всех сторон изогнутые сиреневые клинки. Прадд как-то сам собой оказался в середине людского строя, о него, как волны о береговой утёс, разбивались попытки нападавших прорвать столь неожиданно возникшую перед ними преграду.

Клинок в ножнах Фесса так и рвался в бой, но сейчас нужна была магия, а не сталь, пусть даже и несущая на себе могучее чародейство. Не обращая внимания на хаос кипящей вокруг схватки, Неясыть на миг зажмурился, потянувшись вторым своим зрением к тому, откуда пришла беда.

В краткий, по человеческим меркам и вовсе неразличимый миг он увидел длинные зелёно-алые галеры, заполонившие весь просторный арвестский порт. Не жалея ядер, они засыпали город своими горючими снарядами, и пламя пожаров поднималось в полуденное небо. В самом порту вовсю пылали на свою беду случившиеся там суда – и крутобокие купеческие, и стремительные длинные военные. Все они оказались беспомощны перед вторгшимися, сделавшись лёгкой добычей огня. Удивительно, но пламя почему-то щадило корабли нападавших – летящие во все стороны пылающие головни, подхваченные потоками раскалённого воздуха, упрямо не попадали на яркие раскрашенные борта и палубы. Порт напоминал сейчас непрерывно извергающийся вулкан, огненную гору, сквозь узкую глотку которой рвётся наружу кипящий гнев подземных Богов. Было уже поздно спасать хоть что-то в этом раскалённом хаосе.

С галер на пирсы быстро переправлялись всё новые и новые отряды воинов в зелёно-алых доспехах; казалось, что им не помеха даже огонь и нестерпимый жар.

Над кораблями нападавших, как показалось Фессу, застыла странная, жемчужно-переливчатая туча, струи диковинного тумана текли и пересекались, время от времени принимая обличье гротескно-огромного лица. Неясыть вгляделся в него – и вздрогнул от неожиданности! Он знал, он где-то уже видел эту женщину с заплетёнными в косу волосами!.. Но вот только где?

Ясно, что не в мире Эвиала. Все здешние воспоминания отличались у Фесса необычайной чёткостью и ясностью, он готов был поклясться, что не встречал подобного лица даже среди ярмарочной толпы!

Туча была Злом. Щитом Зла, мечом Зла, полноправным его посланником; на миг Фессу почудилось, что он ощущает там, внутри этого жемчужного сверкания, чей-то чужой разум, ограниченный, как и у всякого злодея, но всё-таки разум, на который можно воздействовать логикой; однако это ощущение длилось лишь краткую секунду даже для него, а в людском мире прошло и того меньше времени, потом вновь пришло осознание полной иррациональности явившегося сюда монстра. Впрочем, монстра ли? Даже у самых тупых чудовищ присутствуют хотя бы главные инстинкты – есть, пить, размножаться, сохранять себя; жемчужная туча гнала людей на убой, совершенно не обременяя себя какими бы то ни было раздумьями. Неясыть сомневался, есть ли у неё вообще хоть какая-то цель, или разрушение является для неё единственно мыслимой формой существования.