Аарон Дембски-Боуден - Предатель

Кхарн сомневался, что не согласен с этим. Он читал аналитику, изучал донесения и сам провел полдюжины брифингов, обрисовывая ожидаемое сопротивление другим центурионам и младшим командирам Пожирателей Миров. К тому же — проклятье — сегодня у него болела голова. Головная боль, которая заканчивает все головные боли. Аргел Тал всегда оказывал на него такой эффект. Несущий Слово был столь же скверен, как Эска или Вориас.

— Численность преувеличена, — проговорил Кхарн, заворчав от боли. Миллиард смертных солдат. Миллиард . И это даже не считая титанов и скитариев Механикума. Даже не учитывая размещенные внизу танковые батальоны. Даже не включая тысячи эвокатов Ультрадесанта. Численность обязана была быть преувеличена, иначе они все погибнут.

Аргел Тал горько усмехнулся.

— Ты ведь не веришь в это на самом деле, да?

Нет. Он не верил. Аналитика наземного конфликта строилась на архивах переписей самого Ультрамара. Разумеется, было отставание на несколько лет, но все равно им противостоял миллиард солдат. Пусть даже десятая их часть была подростками на самых ранних стадиях генной имплантации, все равно не было смысла притворяться, будто это будет бескровным триумфом.

Кхарн не ответил. У него начинали болеть даже глаза. Гвозди нагревались. Он оглянулся на штурмовые капсулы «Клешня смерти» — дары Магистра Войны, соответствующие стилю войны Пожирателей Миров — которые загружались на место. Каждый из корпусов был шипастым и ребристым свидетельством смертоносного предназначения и отражением ярости машинных духов. заключенных внутри. Количество «несчастных случаев» из-за сбоев работы «Клешней ужаса» не давало поводов для веселья. Это были злобные машины, и потому они становились полезными столь же часто, как и бесполезными. Большинство имперских командующих предпочитало развертывание при помощи более надежных и менее злых машинных духов.

Кхарну они очень нравились. Он питал к ним не какую-то подлинную привязанность, а искреннюю — и, возможно, веселую — симпатию. Капсулы вызывали у него не восхищение, а чувство родства. Они ни разу не привели его или его людей не туда.

Среди поднятых капсул двигались техножрецы, которые пели и шептали последние молитвы. За приготовлениями надзирал особенно тщедушный жрец, передвигавшийся на пяти ногах-черенках из полированного черного железа. Его красное одеяние колыхалось на фальшивом ветру ангара, потревоженное дрожью палубы и горячим выхлопом двигателей десантных кораблей, набиравших обороты перед запуском.

— Архимагос, — поприветствовал Кхарн Вел-Хередара, посланника Священного Марса.

Закутанный в мантию киборг повернул три зеленых глазных линзы вниз и на ходу произнес лишенным рта железным лицом монотонные приветствия.

— Центурион Кхарн, — сказал он. — Командующий Аргел Тал.

Жрец двинулся дальше. Его глазные линзы стрекотали и подстраивались, он тихо издавал непрерывный поток распоряжений на марсианском двоичном коде. Довольно скоро его математически выведенные претензии потонули в грохоте. Существовало ли вообще что-нибудь громче стартового ангара боевого корабля в минуты перед высадкой? Кхарн сражался в центре городов, и это меньше давило на барабанные перепонки.

Он повернулся к Аргелу Талу.

— Эта планета была бы самоубийством в отсутствие кораблей типа «Бездна». А с ними? Возможно, будет даже слишком просто. Семнадцатый Легион чересчур суров, брат.

— Аа, — улыбнулся Аргел Тал. — Опять.

На сей раз Кхарн не шутил.

— Ты прав. Арматура станет самоубийством для скитариев и вашей армии фанатиков. Остальные будут проливать кровь, как мы это всегда делаем.

— Мне не нравится удовольствие в твоем голосе.

Так было всегда. Кхарн слегка улыбнулся.

— Ты боишься смерти?

— Мы — Легионес Астартес, — отозвался Несущий Слово. — Мы не ведаем страха.

Кхарн встретился с братом глазами. Молчание было равносильно повторному вопросу.

— Да, — произнес Аргел Тал. — Боюсь. Я видел, что ждет нас на той стороне.

От искренности, прозвучавшей в голосе воина, Кхарн вздрогнул.

— Мы пережили Исстван III, — сказал он. — Переживем и это.

Черты Аргела Тала отличались крайней безмятежностью, практически эстетичностью — это было невинное лицо боевого священника или воина-поэта. Улыбки ему не шли — они умаляли горделивую красоту, остававшуюся у любого воителя Легионес Астартес — однако улыбался он часто. Очень мало кто знал его достаточно хорошо, чтобы видеть, насколько эти улыбки фальшивы. Одним из таких был Кхарн. Другим — его примарх. Все остальные были мертвы.

— Ты пережил Исстван III, — сказал он. — Я пережил Исстван V.

Он запнулся. Вряд ли он не замечал болезненного тика, который заставлял лицо Кхарна подергиваться в слабых спазмах.

— Осторожнее там внизу, Кхарн.

Это уже и впрямь было чересчур. Кхарн фыркнул перед ответом.

— Такие теплые слова от человека с дьяволом в сердце.

Аргел Тал снова улыбнулся. Кхарн ненавидел эту улыбку, поскольку она-то не была фальшивой. Это было выражение лица убийцы, а не воина. Так улыбаются фанатики.

Они шли вдоль ангара, наблюдая, как их воины собираются перед погрузкой. На поле боя различия Легионов были видны ясно, как день и ночь, но и в резком свете аварийного освещения они не становились менее принципиальными.

Несущие Слово из Вакра Джал стояли плотными организованными рядами. Их клинки находились в ножнах, оружие было деактивировано, а к броне прикреплены свитки с клятвами. Несколько сотен бойцов, только завершивших месяцы обучения на гладиаторских аренах «Завоевателя» и принесших обеты союза с чрезмерно большой Восьмой штурмовой ротой Кхарна. Когда два командира проходили мимо, каждый Несущий Слово опускался на одно колено. Они склоняли головы и пели молитвы, взятые из «Книги Лоргара».

Кхарн непроизвольно поежился. У него по коже ползли мурашки от того, как такое количество ртов шепчет по воксу столь странные стихи и благословения.

— Я никогда не пойму твой Легион, — сказал он Аргелу Талу.

Несущий Слово посмотрел на своих людей и их почтительно склоненные в задумчивости серебряные шлемы, а затем перевел взгляд на силы Кхарна. В противоположность коленопреклоненной фаланге Несущих Слово, Пожиратели Миров представляли собой неорганизованную толпу. Они смеялись, отделения обменивались последними насмешками на фоне непрерывного визга цепных клинков, включаемых подергивающимися кулаками.

Аргел Тал приподнял темную бровь, когда двое Пожирателей Миров стукнулись лбами шлемов, издав характерный глухой звон удара керамита о керамит.

— А я никогда не пойму твой, — произнес он. Интонация была красноречива.