Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём

— А теперь, Кошик, — Палатин подошел к мапе, прищелкнул пальцами, — расскажи-ка нам, начнется ли из-за этого нахального юнца война?

Згур даже не обиделся на «юнца». Все стало ясно. Вот почему Палатин не с гостями! Большая игра «Смерть Царя» началась, и надо продумать очередной ход.

— Война? — Кошик вновь почесал затылок. — Война не начнется, господин Ивор. Но… Человечек замялся, вздохнул.

— Тут важен повод. Одно дело, господин Ивор заступится за своего зятя и потребует пересмотреть вопрос о передаче престола. Господин Ивор — Великий Палатин, он имеет право…

— А совсем другое — защищать храброго дурака, осмелившегося не выполнить волю Светлого, — спокойно кивнул Ивор. — Вот так, Згур. Ссориться из-за тебя со Светлым я не стану. Ясно?

Згур усмехнулся:

— Яснее некуда, сиятельный! Я избавлю тебя от хлопот…

— Нет! Нет! — Кошик вскочил, замахал руками. — Господин Згур не может ехать в Савмат! Даже если забыть, что господин Згур — сын господина Ивора, это невозможно! Это будет выглядеть как выдача! Господин Ивор, так сказать, потеряет лицо! Пусть господин Згур уедет — на год, на два, и как можно скорее. Тогда господин Ивор сможет дать клятву Светлому, что господина Згура нет в Валине…

Згур отвернулся. Великий Кошик с его «господином Ивором» и «господином Згуром» успел быстро надоесть.

— К сожалению, господин Згур не может поехать и в Коростень, иначе Правительница Велга окажется перед таким же выбором. Это нам совершенно ни к чему! Сейчас нужно собирать силы. Смею заметить, господин Ивор, момент сейчас очень удобный, огры выбирают хэйкана, а мы можем потребовать созыва Сабора. Сто лет назад при Кее Горае Длинноруком Сабор уже собирали и как раз по вопросу о наследовании. Правда, нельзя забывать и о сиятельной Танэле. Если то, что говорят о ней — правда… Пусть даже и не вся правда…

Палатин кашлянул, и Кошик, явно смутившись, замолк. Кажется, такие разговоры не предназначались для посторонних ушей. Згур даже не удивился. Выходит, и тут, в Валине, побаиваются Кейну-чаклунью?

Кошик вновь кашлянул и заговорил о каких-то давних обычаях, но Згур не стал слушать. Почему-то вспомнилось, как он сам учился ходить деревянными фигурками. Наставники в Учельне считали, что «Смерть Царя» помогает овладеть хитрым искусством войны: всадники направо, пехота — вперед. Но Згуру игра не пошла. Все время казалось, что он посылает на смерть живых людей, и не за родину, как бывает на настоящей войне, а ради собственной прихоти. Пусть всемогущий Палатин и всезнающий Кошик играют без него!

— Пойду! — Згур усмехнулся, кивнул на мапу. — До Савмата далеко.

Палатин и Кошик переглянулись. Ивор покачал головой:

— Пойдешь? Да кто же тебя отпустит, сынок?

В подземелье было сыро и холодно, что, конечно же, не удивляло. Не удивляла и стража — дюжина крепких хлопцев при полном вооружении. И то, что отобрали оружие, казалось вполне в порядке вещей. Но вот остальное сбивало с толку. Згура привели в уже знакомый подвал, усадили на колченогую скамью у входа и оставили сидеть, причем стража не уходила и запирать его вроде не собирались. Чего-то ждут? Наверно. Не кузнеца ли с жаровней или плотника с колодками?

Згур оглядел невеселое убранство подземелья, гнилую солому, железные крюки в стенах и брезгливо поморщился. Наверху, в большой горнице, продолжается пир, где-то там Улада, гости поднимают кубки да братины за здоровье молодых. Все это казалось чем-то далеким, уже не имевшим к нему никакого отношения. Наверно, его оставят здесь. Светлому Ивор скажет, что мятежный сотник куда-то пропал, а если Велегост все-таки победит, то Згура ему предъявят — в целости и сохранности, разве что слегка отощавшего на здешних харчах. А если Войчемир потребует от Ивора клятвы, что Згура нет в Валине? Сможет ли Палатин солгать пред ликом Матери Болот?

По ступеням простучали шаги. Еще один кмет, по всему видать старший, подозвал двоих, что-то прошептал. Те, кивнув, направились куда-то в темноту. Згур проводил их взглядом, пожал плечами. Не ему ли место готовят?

Внезапно из глубины подвала послышался шум. Что-то упало, раздался сдавленный крик. Еще трое кметов бросились туда, шум приблизился, стал сильнее, в сыром воздухе повисла густая ругань. Наконец в проходе появились стражники, волочившие что-то, слегка напоминавшее человека.

Згур чуть не присвистнул от удивления. «Чугастр»! Его-то за что?

Колодки и цепи не смирили Ярчука. Спутанные волосы торчали во все стороны, в бороде запеклась кровь, от старой домотканой рубахи уцелели лишь клочья, но взгляд оставался прежним — непримиримым, полным злого отчаяния. Четверо стражников с трудом справлялись с рассвирепевшей «вольной людью». Пятый, с трудом переступая непослушными ногами, плелся сзади.

Венета выволокли к двери и бросили на холодный глиняный пол. Ярчук зарычал и в тот же миг один из кметов с воплем отскочил в сторону — пленник, воспользовавшись удачным мгновением, вцепился в его ногу зубами, прокусив прочную ткань.

— Хорош!

От неожиданности Згур вздрогнул и резко обернулся. В дверях стоял Ивор.

— Этот? — Рука в плотной перчатке указывала на буйного венета. Услыхав нестройный хор, извещавший Палатина, что «этот и есть», Ивор быстро кивнул и подошел к Згуру.

— Завтра на рассвете ты уезжаешь. Тебя проводят до полуденной границы. Уедешь подальше, вернешься через год. С Аланой я повидаюсь и все объясню. Согласен?

Згур медленно покачал головой.

— Я напишу Велге. Ты не будешь считаться беглецом…

—Нет.

Лицо Ивора дернулось, тонкие губы побелели.

— Ты мне не нужен здесь. Ни живой, ни мертвый. Если бы не Алана, я бы знал, как от тебя избавиться!

— Не сомневаюсь, сиятельный! — Згуру внезапно стало весело. — Граница велика. Вышлешь на полдень, вернусь с заката.

— Так, значит…

Палатин помолчал, затем, словно забыв о сыне, резко повернулся к Ярчуку.

— Этого сюда! Снять колодки!

Кметы с опаской приблизились к венету. Тот угрожающе заворчал, но на этот раз обошлось без драки. Вскоре пленник уже стоял перед Ивором, потирая затекшие руки.

— Так говоришь, свободный человек? — в голосе Ивора звенело легкое презрение.

— Я — вольна людь! — угрюмо пробормотал венет, расправляя широкие костистые плечи. — Ярчук я, роду Бешеной Ласки. Мы, венеты, вольны суть!

— Вольный, значит? Тебя же, как холопа, продали? Взгляд пленника налился злобой.

— Бояре! Злы бояре опоили, связали да на торг повели! Не по сердцу я им! Я — людь вольна, за волю кого хошь убью!

— Отменно!

Снятая перчатка легко хлестнула по рукаву. Палатин улыбнулся.

— Говорят, драться умеешь? Или врут? Ярчук недоверчиво покосился на Палатина, двинул плечами: