Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём

— Не быть сему! — Рух нахмурился, вновь обернулся. Кметы с соколом на щите подняли копья. — Именем Светлого приказываю расходиться! А ты, парень, — тысячник с усмешкой взглянул на Згура, — ступай себе, пока плетей не отведал!

Послышался негромкий злой смешок — смеялась Улада. Згур почувствовал, как пересыхает от ненависти горло. Плетей? Эта сполотская сволочь смеет грозить ему, сыну Навко Месника!

— Иди! Иди! — ухмылка на лице тысячника стала еще шире. — Беги, парень, гнаться не будем!

Згур поглядел на отца. Губы Палатина беззвучно шевелились, словно всесильный Ивор не решался возразить. Наверно, так оно и было. Уже двадцать лет никто в Ории не смел нарушить волю Светлого. Згур глубоко вздохнул. На каком слове его перебили? «Улада»? Да, кажется…

— …Дойча Ивора, Иворова сэна, в женки… Рух взмахнул рукой. Тяжелый дротик ударил Згура в грудь, сбив с ног и отбросив назад, прямо на мягкий медвежий мех. Рука вцепилась в край скамьи. Удалось усидеть, не упасть. Краем глаза Згур заметил рядом Уладу. Наверно, оступившись, он потянул девушку с собой.

Кольчуга спасла, но боль на миг стала невыносимой. Згур закусил губу, вздохнул. Как там дальше? «Деля»?

— …Деля Кея Велегоста, сэна Светлаго Кея Воучейми-ра, и у тому богов и прэдков благословия пройшу…

Последние слова Згур выговорил с трудом — боль в груди билась толчками, мешая дышать. Наконец он открыл глаза. Все! Он и Улада на медвежьей шкуре, слова сказаны…

— Убейте! — вновь прокричал тысячник. Один из кметов поднял копье…

— Назад!

Ивор выхватил висевший при бедре короткий меч. В неровном свете масляных ламп тускло сверкнула сталь.

— Мои улебы! Сюда! Валин!

— Валин! Валин!

Крик всколыхнул людей. Между Згуром и сполотами выросла живая стена. Кметов окружили, кто-то навалился на ближайшего, вырывая из рук копье.

— Прочь, улебские собаки! — Рух отбросил в сторону тянущиеся к нему руки. — С тобой, Ивор, сын Ивора, с этого часа буду говорить не я, а войско Ории. А ты, — его рука протянулась к Згуру, — наглый сопляк, посмевший презреть волю Светлого, тебя я объявляю вне закона и обычая. Отныне каждый, кто верен Светлому, обязан убить тебя, как бешеного щенка! И да не найдешь ты ни земли, ни воды от Харпийских гор до Итля!

Згур знал, что означали эти слова. Но страха не было. Боль мешала ответить, и он лишь улыбнулся врагу — широко, весело, как улыбались его друзья, умирая на истоптанном грязном снегу Четырех Полей.

Улебы угрожающе зашумели, сверкнули обнаженные мечи.

— Не убивать! — Ивор расправил плечи. — Забрать оружие и выгнать вон! Славьте молодых, мужи улебские! На мгновение настала тишина, но вот прозвучало громкое: «Здравье! Здравье! — откликнулись десятки голосов. — Здравье на сто лят! Щастя Кею Велегосту та Уладе Иворовой!

Згур вновь прикрыл глаза. «Приказ выполнен» — когда-то он часто повторял эти слова. Только теперь этот приказ был его собственный. Но легче не стало. Кому это было нужно? Ему? Уладе? Велегосту? Перед глазами встало страшное изуродованное лицо, и Згур невольно вздохнул. Он не мог отказать тому, кто вел их в бой на Четырех Полях. И он сделал. Но, Мать Болот, как тяжело!

Внезапно ему показалось, что разом погасли все светильники. Тьма навалилась, закружила, Згур протянул руки, пытаясь не упасть. Последнее, что он слышал, был испуганный крик Уладьг: «Скорее! Скорее!»…

Голоса доносились глухо, словно издалека, хоть Згур и понимал, что люди совсем рядом. Кажется, он лежит. Рубашка расстегнута, на груди что-то холодное, мокрое…

— …Ничего страшного, сиятельный. Смею заметить, ребра целы, это ушиб, просто ушиб. Если бы удар не пришелся прямо против сердца…

— Хорошо, — голос Ивора звучал тихо, еле слышно. — Делай что надо! А ты уходи. Гости ждут!

Кажется, Палатин разговаривает со знахарем. Да, все верно, дротик клюнул как раз в сердце, и если бы не кольчуга и не стальная пластинка на ней… Но кому Ивор велит уходить? Неужели Уладе?

— Храбрый мальчик! — Згур с удивлением узнал голос Милены. — Зачем ты прятал его от меня, Ивор?

— Ты не понимаешь…

— Да, правда. Я никогда не понимала тебя, Палатин. Жаль, что ты приносишь людям только зло — даже когда хочешь добра…

Вновь тишина, легкий шорох совсем рядом, затем что-то мягкое ткнулось в лицо. В ноздри ударил резкий колючий запах, стало трудно дышать. Згур закашлялся и открыл глаза.

— Лежи, лежи, — Ивор сидел рядом, слегка сгорбившись, неяркий свет факела прорезал незаметные прежде морщины на сразу постаревшем лице. — Придешь в себя,

тогда и бегать станешь!

Он усмехнулся, и Згур улыбнулся в ответ, но улыбка тут же погасла. Он не дома. И радоваться нечему.

Откуда-то сбоку вынырнул седой сгорбленный старикашка с пучком пахучей травы в руках, но Ивор повелительно махнул широкой ладонью, и знахарь исчез, оставив после себя острый лесной дух.

— Отдыхай! — Ивор медленно поднялся, по лицу вновь промелькнула улыбка. — Ну и наломали же мы с тобой дров, Згур! Ладно, пока отдыхай, завтра с утра тебе уезжать…

— В Коростень? — Згур удивился, а затем почувствовал горькую обиду. Не то чтобы он хотел надолго остаться в Валине, но все-таки! «Надобен будешь, кликнут». Выходит, кликнули, теперь «кыш» говорят…

— Куда? В какой Коростень? — Палатин замер у двери, обернулся. — Згур! Очнись! Ты вне закона! Тебе нужно бежать немедленно, и даже не к лехитам, не к румам — там достанут. У Челеди руки длинные.

— Бежать?!

Об этом он еще не думал — некогда было. Только сейчас Згур начал понимать. «Ни огня, ни воды». Бездомный бродяга, последний нищий не поделится с ним куском хлеба. Всякий Кеев подданный — от Харпийских гор до Денора — не только может — обязан убить сотника Згура! Нет, теперь уже бывшего сотника! За него не заступится даже Велга…

Згур с трудом встал, потер ноющую грудь. Рядом, возле низкого ложа, он заметил свой праздничный кафтан с рваной дырой на груди. Да, повезло! Значит, бежать? Сполот назвал его бешеным щенком. Теперь щенку надо уносить ноги…

— Нет, мне надо вернуться. Если Велга скажет, поеду в Савмат. Я — альбир Кеевой Гривны, пусть меня судит Светлый!

—Нет!

Палатин вздохнул, покачал головой:

— Тебя просто убьют, Згур, мальчик! Светлого сейчас в Савмате нет, он на полдне, ведет переговоры с румами. А в Кей-городе тебя ждет Челеди. Никто судить тебя не станет, зарежут где-нибудь в подвале и выкинут волкам. А потом мне придется глядеть в глаза Алане…

Згур молчал, не зная, что ответить. Да, наверно, так и будет. Но бежать? Куда? Что делать на чужбине?

— Поговорим завтра. — Палатин осторожно дотронулся до черного пятна на груди сына: — Болит? Хорошо еще, меня Кобник предупредил. Мышь ему с левой стороны пробежала. А не ошибся!