Филип Фармер - Многоярусный мир: Создатель вселенных

— Да, — быстро ответил Кикаха. — Мы предлагаем вам бежать вместе с нами. Если вы поможете нам выбраться из Таланака, мы выпустим вас из клетки. Но прежде дайте нам свое слово. Да или нет? Говорите быстрее. У нас мало времени.

— Подарга приказала нам убить тебя и Ядавина-Вольфа! — закричала Девиванира.

— Вы можете с этим немного повременить, — ответил Кикаха. — Но в случае отказа вам уже никогда не вырваться из клетки. Неужели вы не хотите снова ощутить чувство полета и еще раз увидеть своих подруг?

На ступенях дворца заметались факелы. Их огненная дорожка направилась к зоологическому саду.

— Да или нет? — крикнул Кикаха.

— Да! — ответила Девиванира. — Клянусь грудью Подарги, да!

Чтобы помочь Кикахе, из тени выбежала Анана, и орлицы, рассмотрев ее лицо, захлопали крыльями:

— Подарга!

Кикаха не стал говорить, что она сестра Ядавина-Вольфа, но на всякий случай успокоил орлиц:

— Лицо Подарги делалось с натурщицы.

Однажды, во время экскурсии с императором, он не пожалел времени и обследовал каждый уголок зоопарка. Теперь же, похвалив себя за предусмотрительность, Кикаха сбегал в кладовку и вернулся с несколькими обрезками веревок. Он спрыгнул в небольшой ров перед клеткой и всем телом налег на железный рычаг. Сталь скрипнула, и массивная дверь открылась.

Анана на всякий случай натянула тетиву лука. Девиванира, пригибая голову, выбралась из клетки и безропотно позволила Кикахе привязать к своим ногам концы веревок. Ее подруга Антиопа, с трудом протиснувшись сквозь дверь, терпеливо ждала своей очереди.

Кикаха объяснил им план побега, и, когда солдаты ворвались в зоопарк, две огромные птицы вскочили на край низкой ограды, которая окружала территорию верхнего уровня. Орлицы не привыкли взлетать подобным образом; обычно, находясь на земле, они разбегались и отталкивались вверх в мощном прыжке. Но теперь им приходилось полагаться только на силу крыльев и медленное планирование.

Кикаха подлез под Девиваниру, сел на веревку, ухватился за ноги орлицы чуть выше огромных когтей и закричал:

— Анана, ты готова? Давай, Девиванира! Летим!

Несмотря на тяжесть, обе птицы подпрыгнули в воздух на несколько футов и забили крыльями. Кикаха почувствовал, как веревка впилась в его тело. Последовал резкий рывок вперед и вверх; ограда осталась позади. Внизу виднелись угловатые склоны, исполосованные зелеными и серебристыми нитями жадеита. Между ними проступали улицы, искрившиеся точками пылавших факелов. А затем все это угрожающе понеслось на него.

В трех тысячах футов, у подножия горы, изгибалась широкая река, блиставшая черным расплавленным серебром.

Склон проносился в опасной близости от них. Будучи во много раз сильнее земных орлов, зеленые птицы могли удерживать довольно значительный вес, но взрослый человек был для них чересчур тяжелым. И в этой ситуации они лишь пытались замедлить падение.

Орлицы снижались параллельно склону и неистово колотили крыльями, пролетая над ограждениями, выступавшими по краям улиц. Потом они мучительно медленно — или это так казалось Кикахе — удалялись от поверхности горы и, стремительно пронесшись над улицей, зависали у края очередного уровня. Белые, коричневые, красные, серые и черные полосы жадеитовой горы мелькали у самых ног. Птицы взбивали крыльями воздух, и все повторялось сначала.

Обоим седокам приходилось подтягивать ноги, чтобы не цепляться за выступы склона и решетки оград. Сердце останавливалось при каждом новом спуске и тут же заходилось в бешеном стуке, словно пытаясь вырваться из груди.

Дважды их царапали и били ветви деревьев, когда они проносились над вершинами крон. А один раз орлицы с трудом отвернули в сторону, едва не врезавшись в высокую башню, построенную на крыше зажиточного дома. При этом они еще больше приблизились к склону горы, и седоков протащило по черно-коричневой жадеитовой скале. К счастью, поверхность оказалась гладкой, и люди лишь слегка ободрали кожу. Орнамент барельефа мог бы переломить им кости или нанести глубокие порезы.

Позади остался последний уровень — улица Отвергнутых Жертвоприношений. (Кикахе так и не удалось узнать, по какой причине она получила столь странное название.) Они пролетели чуть ли не в дюйме над жадеитовой оградой, и, увидев острые пики на ее конце, Кикаха почувствовал в ягодицах почти физическую боль. Тем не менее все кончилось благополучно.

Они падали в реку под острым углом.

Ширина русла равнялась примерно одной миле. На противоположном берегу виднелись доки и баркасы; чуть ближе на якорях стояли торговые корабли. В основном это были длинные двухпалубные галеры с высокой кормой и одной-двумя мачтами, на которых крепились квадратные паруса.

Кикаха быстро оценил ситуацию, и, когда орлицы снизились к серой, с черными бликами воде, он приготовился сделать то, о чем заранее договорился с Ананой. Кикаха предвидел, что птицы, вырвавшись из города и глотнув воздух свободы, первым делом попытаются убить своих освободителей. Поэтому он посоветовал Анане сохранять бдительность и прыгать в воду при первых признаках опасности.

До поверхности воды оставалось футов пятьдесят, когда Девиванира попыталась вонзить в Кикаху клюв. К счастью для Кикахи, ей не удалось согнуться настолько, чтобы схватить и разорвать намеченную жертву. Огромный желтый клюв промелькнул в восьми дюймах над его годовой.

— Прыгай! — закричала она. — Ты утащишь меня в воду! Я же утону!

Кикаха этого и добивался, поскольку боялся, что птицы догадаются об очень простом и эффективном способе уничтожения своих ездоков. Если бы Девиванира зависла в воздухе, а Антиопа спустилась к Кикахе, она могла бы как следует ощипать его клювом. Затем две птицы поменялись бы местами и расправились с Ананой.

Он откинулся назад, перекувырнулся в воздухе и, вытянувшись всем телом, без всплеска нырнул в воду вниз головой. Выплыв на поверхность, он увидел завершение великолепного прыжка Ананы. Беглецы находились в двухстах пятидесяти ярдах от ближайшей из пяти заякоренных галер. На расстоянии полутора миль вниз по течению показались приближающиеся яркие огни. В свете факелов поблескивали шлемы и мелькали весла, взбивавшие воду.

Над рекой, набирая высоту, летели орлицы — два черных пятна в потоках лунного света.

Кикаха окликнул Анану, и они поплыли к ближайшему кораблю. Одежда и оружие тянули Кикаху ко дну. Он сбросил с себя тунику, а потом скрепя сердце избавился от пояса и длинного ножа. Ему не хотелось расставаться с ними, но испытания последних сорока восьми часов и нехватка еды истощили его силы. Анана сделала то же самое.

В конце концов они добрались до галеры и вцепились в якорную цепь, переводя дыхание и со всхлипами втягивая воздух в натруженные легкие. На палубе судна царила абсолютная тишина. Если тут и был вахтенный матрос, то он, очевидно, спал.