Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

Странно, что воспоминания о плоти настигли его именно здесь, в месте, где органика имела наименьшее значение. Его собственное тело более чем на шестьдесят процентов состояло из механических деталей: ноги, одна рука, легкие и существенная часть сердечно-сосудистой системы. Все это — результат фагоклеточной инфекции, вызванной разрушающим лейкоциты биопатогеном, с которым он столкнулся во время зачистки Галианского кластера. В то время он был совсем не против замены, ибо столь быстрое и масштабное избавление от бренной плоти всегда было знаком избранности. Только Вермана Сайбус мог соперничать с Тиро по количеству гибридных биомодификаций, но остальные давно уже считали поклонение, с которым Сайбус относился к машинам, и его ненависть к органике патологическими. Даже боевые братья не могли долго находиться рядом с ним из-за этой фанатичной убежденности в превосходстве аугметики — убежденности, которая начала распространяться среди легионеров, еще когда Феррус Манус был жив и предупреждал Железное Братство о том, что такие настроения недопустимы.

Гаруда, чувствуя, что Тиро расстроен, потерся металлической головой о грубую кожу на его шее, словно желая успокоить. Место, где сталь аугметического протеза соединялась с плечом, было подвижным конгломератом вживленных тканей, которые тонко переплетались с мышцами у основания шеи — и ужасно чесались, но анальгетики, которые обычно смягчали зуд, теперь требовались для работы контейнера, поддерживавшего Брантана.

— Не волнуйся, капитан вернется к нам, — сказал Тиро, понимая, что говорит с птицей, которая ответить не сможет. Нет, не так: которая не захочет ответить. Гаруда и Ульрах Брантан были закадычными друзьями, и часто казалось, что они каким-то неведомым образом общаются.

— Ну вот, Ульрах, теперь я разговариваю с твоей злосчастной машиной, — продолжил Тиро, ритмично постукивая пальцами по стеклу. — Хотя, надо признать, в верности она нам не уступит.

Ответить капитан не мог, но он на это и не рассчитывал. Апотекарий Тарса предположил, что звук знакомых голосов пойдет на пользу Брантану, станет связующим звеном между тем миром льда, в котором он сейчас находился, и миром тепла снаружи. После Исствана они стали все по очереди приходить в апотекарион и рассказывать бывшему капитану о повседневных мелочах, о миссиях, которые планировали, и о страхах, которые внушала им грядущая война.

Почему-то Тиро казалось, что Саламандр предложил эти беседы скорее ради живых, чем ради полумертвых.

С тех пор как они достигли внешнего района огромного варп-шторма, Варучи Вора, держа обещание, ловкой и умелой рукой направлял «Сизифей» сквозь бури и грозовые фронты имматериума. Обычно путешествие в столь опасных условиях превратилось бы настоящий кошмар, но эльдарские Нижние пути защитили их от самых жестоких последствий. Даже в полях Геллера не было нужды, но Тиро все равно приказал держать их включенными. Вора утверждал, что они продвигаются в хорошем темпе, но проверить, так ли это, не представлялось возможным: ауспексы показывали искаженные данные, регистрируя только невозможные всплески от физических аномалий, а все хронометры на борту или встали, или случайным образом начинали ускоряться или отставать.

Вокруг действительно было царство невозможного — и «Сизифей» направлялся в самый его центр.

— Скажу честно, Ульрах, я не знаю, что делаю, — Тиро покачал головой. — Остальные ждут от меня ответов, но мне нечего им сказать. Именно ты всегда был капитаном, который видит всю картину целиком; я же — просто рядовой воин, получивший звание. Не уверен, есть ли у тебя сейчас хоть какая-то связь с кораблем, но мы забрались в самое сердце безумия. Только представь, мы поверили одному из эльдар на слово и позволили ему направить «Сизифей» в самый большой варп-разлом, который я когда-либо видел, — и все ради какой-то выдумки о древних богах и оружии Судного дня. Будь ты на моем месте, ты бы без раздумий пристрелил этого эльдар, и мы все смогли бы заняться наконец чем-то полезным.

Гаруда спрыгнул с плеча Тиро, заставив его на мгновение умолкнуть, и опустился на край контейнера. Прохаживаясь по скованной льдом поверхности, птица чистила перья, и Тиро задумался, понимает ли это создание, почему его бывший хозяин уже не вернется.

— Все пошло вразнос, Ульрах. Мы сражаемся с мерзавцами, клянусь, сражаемся до сих пор, и не без результатов. К тому же, есть еще и другие: мы установили связь с двадцатью пятью боевыми ячейками. Мы перекрываем вражеские пути снабжения, мешаем их продвижению, нарушаем коммуникации. Мы уже убили тысячи предателей, соотношение потерь как никогда выросло в нашу пользу, но я не уверен, что этого достаточно. Не уверен, как бы поступил примарх, и это… это меня пугает.

Тиро был поражен, что сказал такое вслух, так как думал, что давно уже избавился от этой вредной эмоции. Страх был уделом простых смертных, но его душой завладеть не мог — благодаря десятилетиям тренировок, психологической обработки и строжайшей дисциплины. Тиро доводилось сталкиваться и с чудовищными ксеносами, и с ордами зеленокожих, жаждавших искромсать его моторизованными топорами, и с ужасными созданиями эфира, которые с воплями пытались прорваться сквозь границу между варпом и реальностью. Тиро сражался и с ними, и со многими другими врагами без всякого страха, но он боялся, и вправду боялся неизвестности будущего.

— Может, нам следует вернуться на Терру, перегруппироваться вместе с остальными легионами? Или нужно оставаться здесь, где мы ведем настоящий бой и действительно убиваем врагов? Мы — Раздробленные легионы, и мы причиняем урон противнику, но достаточно ли велик этот урон? Я не знаю ответа, не знаю, как можно сражаться без уверенности. Раньше эту уверенность обеспечивали ты и примарх, но как нам быть теперь?

Его железные пальцы сжались в кулак.

— Кровь Азирнота, ты нужен нам, Ульрах. — Тиро разжал ладонь и ударил ею по стеклу.

Контейнер отреагировал на это мерцанием и гудением стазисного поля. Прозвенел предупреждающий сигнал, и на терморегуляторах зажегся красный огонек.

Гаруда вспорхнул в воздух, издав при этом резкий крик на бинарном коде, от которого череп Тиро пронзила боль. Он отодвинулся, обеспокоенный. Неужели он помешал работе какой-то жизненно важной системы? Как узнать, может, стоить позвать Атеша Тарсу?

Красный сигнал погас, и Тиро с облегчением выдохнул. Абсурдно даже думать, что внутри стазисного поля может что-то измениться.

— Видишь, это эмоции. Мы все на грани срыва, Ульрах. — Тиро встал и принялся мерить шагами зал. — С тех пор как Феррус… После Исствана мы начали терять эффективность и контроль, и я не знаю, как это остановить. Ульрах, мы теряем то, что делало нас великими. Раньше железная воля наполняла наши сердца, но теперь она… она ржавеет и крошится.