Ольга Елисеева - Сын Солнца

— Да… К счастью.

— А этот, черный? Ну, похититель? Тикаль. Кажется, его зовут Тикаль. — Серебряный Лист облизнул сухие губы.

— Он во дворе, — поспешно ответила женщина. — Твои люди посадили его на цепь…

— Я долго тут провалялся?

— Трое суток.

Принцесса казалась ему ученицей, отчитывавшейся перед строгим учителем. Не знала, куда девать руки, то и дело поправляла косу. Интересно, где при такой застенчивости она нагуляла ребенка?

— У меня был жар? — Его интересовало, бредил ли он.

Но Дея покачала головой:

— Нет, просто глубокое беспамятство.

— Я ничего не говорил?

Она помолчала. Потом на ее губах зажглась странная, отстраненная улыбка.

— Ты говорил на атле… Но я почти забыла этот язык.

Догадывалась ли она о чем-нибудь, осталось для Серебряного Листа тайной. Во всяком случае, никак этого не обнаруживала. Только, не отрываясь, смотрела на золотой перстень с медвежьей головой, украшавший мизинец принца.

— Ты хотел взглянуть на малыша. — Дея встала. — Думаю, в воде тебе это вряд ли удалось.

Она вышла в соседнюю комнату и через минуту вернулась с ребенком на руках. Как ни странно, он даже не кашлял.

— Похоже на чудо. — Серебряный Лист приподнялся на локтях и попытался изобразить интерес. Маленькие дети все на одно лицо. Орут, дуют в пеленки и сосут палец. Что тут смотреть? Но женщины всегда находят в них какие-то отличия.

— Дай дяде ручку, — ласково сказала принцесса и, вытащив из пеленок крошечный кулачок своего малыша, протянула ребенка Серебряному Листу. — Ты, кажется, его боишься?

Пришлось взять мальчишку на руки и даже повертеть, чтобы заверить ее в своей храбрости. Принц сунул ему в ладонь палец, в который карапуз самозабвенно вцепился.

— Как ты стрижешь ему ногти? — из вежливости спросил Серебряный Лист. — Такие маленькие. Не боишься палец отрезать?

Дея немедленно пустилась в объяснения, из которых принц понял, что жизни ребенка ничто не угрожает. Пальцы будут целы, а уши вымыты.

— Так ты согласна вернуться в Асгард и выйти за меня замуж? — прервал он поток ее излияний.

Молодая женщина запнулась.

— Раз так хочет конунг… — выговорила она, глядя в пол. — С моей стороны было бы величайшей неблагодарностью…

— Хорошо. — Серебряный Лист не дал ей договорить. — Значит, мы выезжаем, как только я немного приду в себя. У тебя в усадьбе есть хлев или сарай, достаточно удаленный от жилых построек? Похититель хотел убить твоего ребенка, и я позову тебя посмотреть на казнь. Но не разрешу присутствовать при допросе.

Дея понимающе кивнула. Ее ли дело мешать мужчинам?

— Я вижу, ты все еще кормишь? — Серебряный Лист невольно задержал взгляд на тяжелой, налитой молоком груди принцессы. Та сделала неловкий жест, стараясь закрыться платком. Он опустил глаза в пол. «Черт!» Почему эта дикарка волнует его? Добро бы принарядилась и старалась понравиться гостю. Так ведь нет. Его притягивал именно домашний беспорядок ее платья. Выбившиеся из-под платка волосы, руки без перстней, нежный кусочек шеи в неглубоком вырезе воротника. И особенно грудь — чересчур тяжелая для такой хрупкой, изящной девушки. Он на мгновение представил, как Дея кормит сына, и испытал быстрое безотчетное возбуждение. Даже пришлось зажать одеяло ногами, чтобы принцесса ничего не заметила. — Словом, незачем кормящей женщине глядеть на все это, — заключил Серебряный Лист, чувствуя, как покрывается испариной.

Пунцовая от смущения Дея поспешно закивала и выскользнула из комнаты. Дежуривший у двери оруженосец принес одеваться.

Лаге испытывал любопытство. Он столько раз видел, как принц Ахо мучает людей, привезенных ему Тикалем. А теперь… его высочество собирался опробовать навыки палача на самом маге. Странное будет зрелище!

Сам оруженосец все эти три дня старался не попадаться колдуну на глаза — наведет порчу. В глубине души он был уверен, что остальные обитатели усадьбы — не жильцы. Гиперборейцы бессознательно жестоки, как дети. Они называли похитителя «собакой» и поступали с Тикалем как с животным. Когда горящую черную ладью взяли, маг бегал по корме, не в силах решиться прыгнуть в воду. Из его плеча и икры торчали стрелы. Возможно, жрец и покончил бы с собой, но не успел. Кто-то из воинов накинул на него петлю прямо с драккара, притершегося бортом к ладье. Под общий свист и хохот Тикаля сдернули с корабля, проволокли локтей десять по студеной водице и втащили на гиперборейский борт. Воины с опаской таращились на лысого, черного, по их понятиям, человека, больше всего напоминавшего в своем обвисшем плаще из перьев грифа мокрую облезлую ворону.

— А ну посадите эту куколь в мешок, — потребовал Бьерн Медведь, командовавший вторым драккаром. — Доставим принцу.

Лаге удивляло, как быстро все эти люди, еще месяц назад на дух не переносившие Ахо, теперь приняли наследника и исполняли его приказы. Плавание до Руге было нелегким. Когда надо, принц садился на весла, ставил вместе со всеми тяжелые кожаные паруса, лежал на руле, а это занятие не для слабых. В минуты отдыха кидал кости, шутил, легко отдавал проигрыш, а когда ему везло, по-детски радовался удаче. Спал на палубе в тюленьем мешке, ни разу не потребовал есть или пить в неурочное время. Лаге уже не говорит — мыться или умащиваться благовониями.

В глубине души оруженосец был уверен, что человек, привезенный Огмисом под Эгир, не его прежний хозяин. Тот сидит себе под замком в усадьбе Лодброка и ожидает решения своей участи. Потому-то юноше и любопытно было поглядеть, как его высочество допросит Тикаля. Обычно наследник наслаждался чужой болью, она дарила ему самому облегчение. Казалось, демоны, раздиравшие когтями душу принца, унимались на время и оставляли его в покое, кидаясь на новую жертву.

Воины оттащили Тикаля в хлев на дальнем конце кера. Никто из обитателей усадьбы не пошел туда. Когда колдуна волокли на цепи мимо жилых построек, все отворачивались и плевали через плечо. Детей подальше от греха загнали в дом.

Через некоторое время на пороге появился принц. Лицо его выражало досаду. С минуту он постоял на крыльце, потом вздохнул, видимо смирившись с неизбежным, натянул перчатки и зашагал к сараю. Лаге было последовал за ним.

— А тебе, рыжий, чего там надо? — враждебно насупился наследник. — Паленого мяса не нюхал?

Оруженосец заверил, что очень даже нюхал и не имеет желания нюхать вновь.

— Но я полагал, что мой долг сопровождать вас.

— Иди погуляй, — бросил принц. — Невеселое это дело.

Дверь хлева за ним хлопнула. Сквозь щели между досками можно было рассмотреть красноватые огоньки пламени. Воины разложили на полу костер в низком открытом очаге из круглых камней и разогрели кузнечные клещи. Других инструментов для пытки здесь не было. Затем гиперборейцы по одному покинули сарай и, отойдя на почтительное расстояние, уселись на пологом холме, чтоб хорошо видеть хлев и в любой момент вернуться по зову хозяина.