Ольга Елисеева - Сын Солнца

Белая цапля билась в когтях у ястреба. Ночная охота в праздничный Йоль — нарушение всех запретов.

— Смотрите, что сейчас будет, ваше высочество. — Хрюм лукаво подмигнул Ахо, на его лоснящемся от жира лице появилось хитрое выражение. — Думаете, кто кого?

Наследник непонимающе сморгнул. Но уже в следующую минуту произошло невероятное. Со всех сторон, ударяя крыльями по верхушкам камышей, на ястреба кинулись другие цапли. Они долбили его клювами с плотоядной жестокостью. Зрелище зверства этих мирных тварей вызывало испуг.

— Они тут все сумасшедшие, — пояснил Хрюм, — от воды. Чертова жижа! Люди тоже не в себе. Вчера мой конюх с вилами бросился на жену. И заколол бы, клянусь Локки! Если б не оттащили. А третьего дня дети столкнули мать в болото. Пошли собирать клюкву. Хотели и сами поесть, а та говорит: дома. Вот они ее и пихнули в воду. — Ярл не отрываясь глядел, как цапли заканчивают рвать тушку дохлого ястреба вымазанными в крови лапами. — Неделю назад одна семья, деревенские, свела ребят в лес и оставила. Сказали: дети мешают заработкам. А заработки у них — баба гуляет, муж варит «жженку». Какие тут дети?

Принц передернул плечами. Чем, собственно, недоволен Хрюм? Люди — плесень на земле. Скотство — их естественное состояние. И то, что зло, разбуженное богами, поднимаясь наверх, возвращает их к первозданной свободе, правильно. Чем скорее они перережут друг друга, тем лучше.

— Я написал письма, как вы приказали. — Ярл порылся за пазухой и вытянул на свет факелов деревянную дощечку с нацарапанными на ней рунами. — Сегодня вечером отправлю гонцов. На нашей стороне будут многие. Всем надоела война с атлан. Люди хотят мира.

Ахо хмыкнул. Мало ли чего хотят эти отродья! Они настолько тупы, что не понимают: за миром с атлан последуют не тишина и покой, а кровавый хаос здесь, внутри страны. Но вслух он этого не сказал. Хрюм, каким бы ярым сторонником старых богов ни был, принял опального принца не просто так. В награду за помощь наследник обещал жениться на его дочери, Лив. Ярл уже мнил себя королевским тестем, не понимая, что слово, данное в преддверии наступления богов, ровным счетом ничего не значит.

Акхан проснулся на сеновале один. Дея замерзла и ушла, накинув на него край медвежьей шкуры и свою шубку. Для гипербореянок пробежаться на крик ребенка по двору без тулупа было делом обычным.

Принцу снился забавный сон. Атли расчесывал ему волосы костяным гребнем, расплетал спутанные пряди, а вместе с ними и мысли… Акхан протер лицо ладонями; он вдруг осознал, что обе половинки его жизни лежат перед ним, и ни одна не тяготит сердце. Он не видел, как в это время в углу опустевшего пиршественного зала слепой мальчик отложил гребешок, которым, по просьбе сестры, теребил для нее шерсть.

Принц спустился с сеновала и вышел во двор. Повсюду догорали костры. Возле них дремали измученные люди. Ветер со слабой поземкой гнал по снегу остывшую золу. В этом году гиперборейцы спеклись на шестые сутки праздника, и Йоль сам собой сошел на нет. Некому было больше петь и пить.

Сердце Акхана сжалось от мгновенного страха: а вдруг все ареас и вправду уснули на полгода, как медведи? Он остался один. Абсолютно. Среди сонного царства, где никто не пошевелится до весны.

Ничего глупее придумать было нельзя. Люди замерзнут, если продолжат дремать у потухших костров. Принц подошел к одному их них и попытался растолкать своего оруженосца Лаге, спавшего в обнимку с корзинкой яблок. Тот хрюкнул в ответ, не без труда поднялся на ноги и, бормоча невнятную ругань, поплелся к дому. От души у Акхана отлегло. Все-таки можно разбудить, а он уж было решил…

У дверей в дом стояла Дея. Она уже покормила ребенка и вынесла его на улицу подышать воздухом. Принц не без колебания подошел к ним. Молодая женщина молча протянула ему на ладони золотой медвежий перстень. Уходя, она сняла его с пальца жениха.

Принц поднял на нее вопросительный взгляд.

— Я знаю, — кивнула она.

— Давно?

Дея пожала плечами. «Тебя невозможно спутать с Ахо», — было написано у нее на лице. Такой ответ его бы удовлетворил.

Малыш Анкхат выпростал из козьего платка ручонки. Принц протянул ему два пальца, и тот, по своему обыкновению, немедленно вцепился в них.

— Смотри, какой он сильный! — восхитилась Дея. — Если ты поднимешь его, он будет держаться.

Акхан не стал рисковать. Вместе они отправились в сиротливо тихий пиршественный зал. Народ дрых кто на лавках, кто по углам. Только во главе стола Алдерик, Риульф и Лодброк все еще вели свой старинный спор: кто кого перепьет.

— А где вы были, когда меня на разбитом щите вынесли из-под Блайна? — У конунга уже не хватало сил поднять рог.

— Имей совесть! Мы же тебя и несли!

— Ваше величество, — Дея сделала шаг к отцу, — нам надо поговорить…

В это время где-то за круглыми валами города одиноко и сильно протрубил рог. Если б в Асгарде не стояла мертвецкая тишина, его никто не услышал бы. Но звук резал морозный воздух, наполняя сердце тревогой.

От ворот до дворца гонец добрался не скоро. Некому было отодвинуть брус и опустить мост. А когда пару человек растолкали, они еще долго чертыхались и не понимали, в чем дело.

— Государь, — от усталости латник едва ворочал языком, — атлан снова подступили к Туле!

— Зимой? — в один голос спросили Алдерик и Лодброк. На их лицах отразилось недоверие. — В темноте?

— У них есть свет. — Гонец еле держался на ногах. — И это свет с небес. Наши бегут от него как от огня.

Акхан и конунг переглянулись.

— Собирай всех, кого сможешь разбудить. — Алдерик с отвращением отшвырнул от себя рог, — И выступайте. Остальные догонят тебя на марше. Никогда еще мы не дрались вслепую!

Но драться вслепую не пришлось.

Отблески ровного малинового зарева играли на опущенном мече. Его лезвие было в полтора раза шире и на две ладони длиннее, чем привык Акхан. Впрочем, он быстро приспособился. А в первый день плечо ныло и кисть отламывалась.

Сейчас было не до этого. Худшего положения принц отродясь не видел. Раньше он бы выругался, а сегодня не осталось даже брани. Самые простые слова улетучились из его головы, когда он увидел, как в черноте небес над заснеженным полем у западного бастиона Туле возник серебристый силуэт летающего диска.

А минуту назад Акхан готов был смеяться. И не он один. Его герсиры шутя отбили наступление кемийских колесниц, и животики надорвали от хохота при виде черных полуголых людей, вздумавших сунуться в Ареас зимой, на «лысых», как здесь говорили, без попон, лошадях. Кемийцы наступали по замерзшему руслу Аустрина. Колесницы в снегу — забава для самоубийц. Герсиры раскидали людей, а увязшие в снегу повозки даже не стали вытаскивать — пусть стоят до весны.