Ольга Елисеева - Сын Солнца

Две красно-бурые твари, отделившись от остальных, спикировали на ладью Акхана и с дружным клекотом вцепились в мачту. Они раскачивали ее из стороны в сторону, стараясь потопить корабль. Но осадистый кеннинг стоял прочно, не черпая бортом воду. Тогда зубастые летуны накинулись на людей на палубе. Они расшвыривали их, точно ища кого-то. Их угрожающий визг наводил тоску.

Принц выхватил меч и ринулся на нападавших, нанося бесполезные удары по прочной, как у носорога, коже. Твари кружили вокруг него. Они были не слишком крупные, видно еще молодые. Детеныши? Эта мысль не понравилась Акхану. Он измучился отбивать их неуклюжие удары. Воздух, рассекаемый крыльями, свистел то справа, то слева от его головы.

В отчаянной неотвязности, с которой бестии накидывались именно на него, была какая-то логика. Принц внимательнее пригляделся к ним, насколько это вообще возможно в драке. Они были совершенно одинаковые; их морды искажала исступленная ярость. Да, именно его они искали. Именно ему хотели снести голову. Но почему?

Откуда он знал — чувствовал, — что одна из злобных тварей самка, а другая — самец? Принц не подумал: девочка и мальчик. Уже не подумал, хотя когда-то… Его обожгла невероятная догадка. Страшное узнавание пришло вместе с паническим желанием отказаться от самой возможности подобного.

— Постум! Цетис!

Они его не слышали. Да и могли ли слышать? Твари с неистовой яростью набрасывались именно на то, что было им когда-то дорого. Меняя человеческое тело, сыновья небес умели вывернуть наизнанку и души своих жертв.

Потрясение было слишком глубоким. Акхан опустил меч и в ту же секунду получил крылом по голове. Если б удар пришелся ребром, а не наотмашь, принц уже лежал бы на палубе с раскроенным черепом. А так он потерял сознание и не видел, что происходило дальше.

Заметив неладное, Риульф, уже раскидавший всех врагов на соседней ладье, сумел перескочить с ее борта на флагманский кеннинг. Он вращал тяжелой секирой, не позволяя тварям накинуться на тело принца. Со стороны берсерк походил на мельницу, силы у него было хоть отбавляй, воинского азарта тоже. Лезвие со свистом рассекало воздух и в какой-то момент снесло одной из тварей верхнюю часть уха.

Раненое чудовище взвыло, взвилось над кораблем и, надрывно хныча, стало подзывать собратьев. Сразу несколько летучих мышей откликнулись на его жалобы и устремились к Риульфу. Тот отмахивался как мог, пока твари наконец не вцепились ему в руки, ноги и плащ и не подняли над палубой.

В это время откуда-то из глубины моря послышался утробный булькающий звук, извещавший чудовищ, что воронка для них закрывается. Треща крыльями, мыши взмыли в небеса и ринулись к затягивавшемуся, точно края гигантского мешка, отверстию. Отбивавшегося и брыкавшегося Риульфа они потащили с собой.

— Прости, старина. — Хёгни наложил на тетиву тяжелую стрелу. — Для тебя так будет лучше.

Его пальцы разжались, стрела взрезала воздух и через секунду пробила старому берсерку горло. Лисий Хвост недаром носил звание ярла-лучника. Огромное тело Риульфа дернулось лишь раз и обмякло, вёльв умер мгновенно. Мыши разжали лапы, выпустив бесполезную уже добычу, и с сердитым клекотом поспешили к стремительно затягивающейся воронке.

Гиперборейцы выстояли против атлан, но в конечном счете это ничего не меняло. Потрепанные остатки флотилии Детей Солнца откатились за горизонт. А воины Акхана, как киты, выбросились на берег. Принцу перевязали голову и отнесли в крепость. Вскоре он пришел в себя, но так и не оправился от увиденного. Судьба отнятых у него близнецов оказалась слишком чудовищна и не укладывалась в голове. Однако времени нянчить свою боль не было. Бастионы Туле уже напоминали съеденные до десен старушечьи зубы.

Следовало принимать решение. И Акхан знал, что оно вряд ли придется воинам по вкусу. Он должен бросить их на произвол судьбы и поспешить в Асгард к Алдерику, чтобы узнать: кто помог ему справиться со старыми богами четверть века назад?

Царь ягуаров разогнул больную спину и поверх сгорбленных плеч своих соплеменников бросил взгляд на Шкик. За время, проведенное в преисподней, молодая женщина совсем истаяла. Она никогда не отличалась крепким здоровьем, поскольку пророческий дар-проклятие иссушал ее изнутри. Теперь же тяжкий труд, лишения и близость чудовищных тварей измучили ее как никого другого. Она воспринимала их присутствие острее, чем остальные. Потому что в отличие от обычных людей была еще и открыта для мыслей богов. Вернее, для того затопляющего душу черного потока образов, которыми они обменивались друг с другом.

Ее несчастное дитя — маленький царевич-ягуар — страдало той же болезнью. Он жил, хотя никаких видимых причин для этого не было. Большинство детей погибло. Народ Ульпака таял на глазах, и смерть был лучшим исходом из возможного.

Однажды сестра сказала царю, что их время на этом ярусе подземелья подходит к концу. Вскоре оставшимся придется спуститься еще ниже. А тот, кто выживет и там, будет сброшен дальше и сгинет в пламени, испепеляющем недра горы.

— Откуда Шкик может знать об этом? — Ягуар с трудом заставлял себя слушать и понимать ее слова. Невероятная усталость гнула его к земле.

— Шкик об этом говорит череп, — отозвалась женщина. — Боги привезли его сюда. Он все еще посылает твоей несчастной сестре видения.

— И что же Шкик видит? — передернул плечами Ульпак.

— Битву. — Женщина сидела на каменистой насыпи вытянув ноги и бросив драную плетенку. — Битву, там, наверху. Наш солнечный брат бьется там, защищая врата северных земель.

— Сын Солнца победит? — Ягуар облизнул потрескавшиеся губы.

Жрица мотнула головой:

— Богов нельзя победить. Но он расшатает купол преисподней. — Женщина потыкала пальцем вверх. — И некоторые из нас смогут выскользнуть.

Словно в подтверждение ее слов раздались тяжелые толчки в потолок. Они заставили Ульпака вздрогнуть и оторвать взгляд от горячих камешков руды под ногами. Свод пещеры дрожал. Казалось, над ним гремит гром и молнии стекают по куполу, покрывающему мир богов как потоки раскаленного дождя.

Где-то наверху шла невидимая гроза. Она бушевала безудержно, во всю ширь небес. Ее целью было проломить скорлупу нижнего мира, сотрясти до основания и лишить его обитателей последней защиты. Эти мысли пришли в голову царю неизвестно откуда. У них не было ни источника, ни подтверждения, кроме внутренней глубокой убежденности — плену народа Ягуара приходит конец.

Бросив быстрый взгляд по сторонам, Ульпак убедился, что остальные тоже оставили работу и в сомнении смотрят на него. Вечно маячившие у входа в пещеру Кобры исчезли. Что происходило наверху, никто не знал, но предполагали самое ужасное.