Ольга Елисеева - Сын Солнца

Неизвестные — их было трое — выступили из темноты на плитки дорожки перед пирамидой, и наиболее высокий из них шагнул вперед. Сердце тольтека подскочило в груди и облегченно опустилось на свое место. Ему показалось, что он узнал рослую фигуру акалеля. Ульпак опустил палицу и без страха двинулся к нежданным гостям Змеиного города. Не доходя нескольких шагов, он поднял ладонь кверху.

— Да пошлют боги долгих дней Сыну Солнца и его свите. — Губы Ульпака помимо его воли сложились в улыбку.

В ответ на его приветствие не последовало ни звука. Люди быстро переглянулись между собой, и первый, стоявший возле акалеля, обратился к нему на странном наречии. Это не был атль, Ульпак не понял ни слова.

Принц вскинул руку и повелительно показал на сверток, лежавший у ног тольтека. Он повторил слова на диком языке, который ягуар слышал впервые, но жест и угрожающий тон, каким они были произнесены, не оставлял у воина сомнений.

— Чего хочет акалель? — удивленно произнес он, отступая и машинально отодвигая ногой драгоценный сверток с черепом.

В воздухе свистнул меч, и Ульпак почувствовал острую боль в правой руке.

— Собака! — взревел он. — Белая собака!

Следующий удар противника пришелся уже на резко вскинутый вперед кинжал. Ульпак с силой оттолкнул меч от себя и занял оборону. Трое — это было многовато, особенно для измученного дневным походом и потерей крови человека. Но тольтек не собирался отступать, он был так потрясен и оскорблен поведением акалеля, что готовился здесь же прирезать вероломного побратима.

— Так Сыну Солнца нужен был этот проклятый череп? — взревел ягуар, отбивая новые удары. — Из-за него акалель не убил Ульпака! Не надо было верить… глупая Шкик!

Противники тоже что-то хрипели, но все на том же странном наречии. Теперь они стояли совсем близко, и тольтек хорошо видел врага. Он мог бы поклясться, что перед ним Акхан, только… как-то странно одетый и вооруженный. Атлан никогда не носили таких тяжелых кованых сандалий и высоких поножей, их тела не покрывались кожаными куртками с бронзовыми бляхами, а руки всегда были голыми. Зачем надевать на руки чужую шкуру, если есть своя?

Спутники принца стояли в стороне, наблюдая за поединком. Они в любую минуту готовы были прийти на помощь своему господину и, казалось, пока воздерживались лишь из почтения к его праву первому убить жертву. Ульпак размахнулся и широким рубящим ударом полоснул врага по правому плечу. Только кожаные доспехи спасли акалеля, если это был он, от потери руки. Но рана должна была оказаться глубокой, потому что противник взвыл и отскочил назад, бросив меч и схватившись левой рукой за плечо. Такое поведение еще больше поразило Ульпака. Ягуар мог бы поверить в вероломство, но не в трусость своего побратима.

Враг махнул ладонью спутникам и что-то гортанно крикнул. Они вытащили из ножен мечи и направились к тольтеку, но впавший в боевую ярость воин был неуязвим для двух явно вяловатых рубак. Один из них получил палицей по колену, раздался характерный хруст кости, и противник откатился по дорожке, больше не выказывая желания вступать в схватку. Другой начал сам пятиться и наконец побежал вслед за своим господином.

Через минуту из-за кустов раздалось тревожное ржание и храп. Все трое были на лошадях, а главный враг держал в поводу четвертого жеребца, в котором Ульпак с горьким сожалением узнал Бэса.

Он потерял коня, но сохранил череп и собственную жизнь. Было ли этого мало? Нет, но худшая утрата легла тенью на его душу. Неужели перед ним минуту назад с перекошенным ненавистью лицом стоял акалель?

Единственный раз в жизни Ульпак поверил другому человеку. Поверил врагу, восхищался им, почти боготворил, а он оказался предателем!

Горесть была нестерпимой. Ягуар сел на белые растрескавшиеся плитки дорожки и, как ребенок, заплакал.

Конечно, Шкик ничему не поверила.

— Это не он, — пожала плечами царевна. — Это другой, второй…

— Какой второй? — буркнул брат, тяжело скидывая с плеч свой свернутый мешком плащ. Скрытый в нем хрустальный череп, который ягуар уже ненавидел, опустился на землю с громким стуком.

— Осторожно! — всплеснула руками девушка. — Ульпак его расколет! — Она присела на корточки и кончиками пальцев принялась разворачивать перепачканную ткань. — А где же твое чудовище? — спросила сестра без всякого интереса.

— Тот, второй, увел Бэса, — с трудом выдохнул Ульпак, он и сам не предполагал, что так сильно привык к этой четырехногой бестии.

Чумазая царевна потребовала, чтобы брат оставил ей череп и немедленно отправлялся домой в Тулум, к дяде.

— Шкик сошла с ума? — переспросил воин и с остервенением поскреб в затылке — все-таки он чувствовал себя нестерпимо грязным! — Бедный Ульпак достал для Шкик волшебный череп, и теперь Шкик избавится от Ульпака? Чтоб владеть колдовством одной?

Девушка зашлась тоненьким хохотом.

— Ульпак такой дурак, когда пытается думать! — бросила она. — Шкик и так владеет колдовством одна. С черепом или без него — все равно. Просто череп сделает маленькую сумасшедшую великой жрицей! — Ее глаза расширились. — В Тулуме Ульпака ждет красная царская повязка.

— Ха-ха, — мрачно сообщил тольтек, но спорить с сестрой дальше не стал, потому что это было бесполезно. А вдруг она действительно знает, как при помощи проклятого черепа извести дядю? Ведь все его вещие сны до сих пор сбывались…

Больше не вступая в перебранку со Шкик, воин наспех перекусил остатками кукурузных лепешек, которые царевне недавно принесли соплеменники, просившие помощи для роженицы.

— Ульпак уходит, — коротко сказал он, потрепав сестру по щеке.

— Вот еще! — хмыкнула она. — Шкик не расстанется с Ульпаком ни на день, ни на час. Она сразу сядет за хрустальный череп и будет видеть каждый шаг своего брата. Будет знать каждую его мысль! Шкик поможет, пусть Ульпак не боится!

«Вот ведь беда у девки с головой!» — подумал ягуар. Сейчас он испытывал к сестре безнадежную жалость и в то же время твердо верил в правдивость ее пророчеств. Ульпак вскинул на плечо свой свернутый шерстяной плащ и зашагал прочь.

Дорога до Тулума заняла целый день. И все же родной поселок был теперь очень близко. К полудню жара сделалась нестерпимой, и Ульпак присел в тени большого красноватого валуна перекусить и выпить застоявшейся воды из тыквенной фляжки. Морщась, ягуар сделал несколько глотков, когда услышал знакомый дробный звук, гулко сотрясавший сухую землю. «Ну и солнце! — подумал воин. — Где, интересно, стучит? В висках или в затылке?» Он с сожалением плеснул воду на руку и растер голову, но звук не исчез. Более того, он превратился в топот и с каждой минутой становился все яснее.