Ольга Елисеева - Сын Солнца

Слуги Сенуи показались на ступенях и, кланяясь, проводили мужа хозяйки в дом. Управитель-кастрат в лиловой хламиде простерся перед Принцем Победителем ниц и сообщил, что госпожа в верхних покоях. Она только что приняла ванну и не хочет выходить на люди. «Мне б ее так встречать! — хмыкнул принц. — Его высочество устал, не одет, не проспался после вчерашнего…»

Ничего этого вслух Акхан, конечно, не сказал. Он безропотно позволил служанкам разуть себя — путешествовать по дому в сандалиях считалось верхом неприличия — и снять с головы золотую диадему с перьями. Благо за прическу принц был спокоен — по три длинных, слегка завитых локона шли от висков до локтей.

Акалель скользнул взглядом по своему отражению в медном зеркале, которое предусмотрительно поднес домоправитель. Ему не понравилось выражение лица кастрата: несмотря на подобострастие, в маленьких свиных глазках невольника ясно читался испуг.

Расспрашивать чужих слуг — ниже достоинства благородного атлан. Акхан молча зашагал вверх по лестнице в покои жены. Сенуи-мин действительно только что приняла ванну. Две девушки-кемийки натирали ее смуглую кожу пальмовым маслом. Для женщины около тридцати первая супруга акалеля действительно хорошо сохранилась. У нее было точеное, сухое тело, высокая острая грудь, не опавшая от кормлений, и великолепный матовый цвет лица. Акхан знал, что Сенуи купается в кобыльем молоке и каждое утро пьет рыбью кровь, но все равно не мог сдержать восхищения при виде ее цветущей внешности.

Принцесса знаком отослала рабынь и обернулась к мужу, вложив в широкую улыбку-оскал всю свою усталость от него.

— Счастлив видеть тебя, прекрасная Сенуи-мин, сад божественных наслаждений, — произнес акалель заученно пышную фразу.

Принцесса раздраженно кивнула:

— Что привело благородного Сына Солнца в мой дом? — Она подхватила с трехногого табурета покрывало из бисерных нитей и накинула себе на плечи. Опытная женщина, супруга еще трех мужей, она давно чувствовала равнодушие Принца Победителя.

«Ты прекрасно знаешь, что меня привело», — с досадой думал Акхан.

— Мне казалось, — сухо отчеканила Сенуи, — что после случившегося ты будешь считать себя свободным от всех обязательств по отношению к моему роду и… никогда больше не переступишь порог этого дворца.

— Случившегося? — Акхан поднял брови. — Что ты имеешь в виду? — «Выгоняет!» Этого он и боялся. Мысли заметались в голове, как лисы на травле. — Ты не можешь так просто отказаться! — вспылил акалель. — Мы женаты десять лет, и пока у тебя есть дети от меня, наши семьи состоят в кровном родстве…

— Дети? — медленно протянула Сенуи. Ее лицо на мгновение стало растерянным и даже испуганным. — Тебе не сказали? Ты ничего не знаешь?

— Что я должен знать? — Акхан больше не желал сдерживаться. — Да, меня носит по всему свету! Да, я иногда веду себя как свинья! Но никто, ни один жрец, ни в одном храме не позволит тебе отказаться от мужа, способного продлевать род! Не делай из себя дуру, Сенуи-мин! Я привез детям нового раба-наставника, изволь принять его. Иначе можешь больше не рассчитывать на почести при дворе миноса, которые тебе оказывают как жене Принца Победителя!

Акхан уже не мог остановиться и продолжал кричать, даже когда осознал, что Сенуи молчит и как-то странно смотрит на него.

— Тиа-мин, — задумчиво произнесла женщина. — Проклятая старуха! Она должна была сказать тебе первая. Но, как всегда, все переложила на меня.

— О чем? — протянул Акхан, сознавая, что какая-то ужасная, непоправимая правда наконец догнала его. — Я еще не был у матери.

— Я не хотела, — жестко бросила жена. — Но я не могла. Мне сказали: это великая честь… Сюда приходила сама Мин-Эвра и забрала их… Ее сопровождала твоя мать. Она должна была сказать тебе! Она, а не я! — Голос Сенуи задрожал. — У меня было четверо детей. Теперь двое. А ты приходишь и говоришь о тех, кого нет. Кого никогда больше не будет!

Он ударил ее. Сильно. Наотмашь. Всей рукой по лицу. Как ребенок, испугавшись во сне, бьет ночное чудовище. Принц прекрасно знал, в каких случаях верховная жрица сама приходит за детьми.

— Почему они? За что?

— За все твои подвиги! — выплюнула женщина, вытирая пальцами кровь с губы.

— Когда?

— Три дня назад.

Дата его отплытия из Ар Мор. Сразу после казни червяков на солнечных пирамидах Шибальбы.

— На праздник Дарения Пеплосов боги заберут их с собой в небо, — с неожиданным вызовом бросила Сенуи-мин. Было видно, что гордость за судьбу детей дается ей так же трудно, как и фальшивая любовь к мужу.

— Я успею.

Что именно он собирался успеть, Акхан не знал. Ярость душила его. Он бегом бросился вниз по лестнице, пронесся через сад и очутился на улице. Кровь колотилась в висках и приливала к лицу.

— К дому Тиа-мин! — бросил акалель рослым нубийцам, поднявшим паланкин.

На перекрестке возле Петушиного базара его носилки кто-то догнал.

— Акхан! Акхан! Ваше высочество… — В деревянный поручень вцепились смуглые пальцы и дернули с такой силой, что седок едва не вывалился наружу.

— Какого дьявола!

На мостовой стоял Друз, третий муж Сенуи, в руках он держал сандалии Акхана, забытые принцем в доме жены.

— Можно с тобой поговорить? — Не дожидаясь ответа, Друз полез внутрь. — Значит, она тебе сказала? — Несколько минут мужчины смотрели друг на друга молча. — И то, что на пристани, ты тоже видел?

Акхан через силу кивнул. Чего от него хотят? В сущности, он неплохо относился в Друзу: жить в доме Сенуи — наказание превыше всякой вины! Тем более для такого гордеца. Друз был родом с Ферры, купеческого острова в Эгидском море. Его право породниться с принцессой основывалось не на чистоте крови, а на несметных богатствах семьи. У самого Друза имелась эскадра кораблей, ежегодно совершавшая плавания в Пунт за миртовым деревом. Шутка ли, каждое лето огибать великий материк Та-Кем! Но Друз плавал и до Ле Му, привозил в Атлан шелк, специи и желтых рабов.

Широкоплечий, коренастый, намного ниже настоящих атлан и гораздо смуглее их, этот заносчивый парень с Ферры поначалу держался в доме Сенуи как царь царей. Видимо, ожидая неминуемых насмешек со стороны чистокровной атланской знати. Кажется, Принц Победитель был единственным, кто не оправдал его подозрений. Только невиданное богатство защищало тогда «их купеческое высочество» от оскорблений друзей Сенуи. Друз мог пригоршнями швырять золото на ковер лемурийским танцовщицам, чтобы они сутками не прекращали пляски.

Все кончилось в один день. Ферру сотрясло сильное землетрясение, обрушившее большую часть острова под воду. Сам кормщик уцелел только потому, что находился с двумя кораблями в море. Но теперь для него началась совсем другая жизнь. По закону, лишившись семьи, он должен был с оставшимся имуществом отойти к дому ближайших родственников. То есть Сенуи. Единственным, кто не изменил к нему доброжелательно-спокойного отношения, оказался опять же Акхан.