Ольга Елисеева - Сын Солнца

Королю действительно было худо. Хуже не бывает. Он с усилием потянул застежки шлема и стащил с головы железный колпак. Светлые, не тронутые сединой волосы стояли торчком, лицо было черным. Потным, пыльным и… совершенно жалким. Челюсть скособочилась на сторону и слабо подергивалась. Акхан не сразу понял, что с ним. А когда понял, разом потянулся обеими руками к своему лицу. Алдерик смотрел на него в крайнем ужасе.

Что касается акалеля, то он уже давно догадывался, но не хотел верить. Или, если говорить начистоту, чем больше уверялся, тем сильнее жаждал убить короля Ареаса. Отрубить вот эту самую голову и насадить на пику. А теперь почему-то раздумал.

— Разве вы не знали? — через силу выдавил принц.

Алдерик издал неопределенный хрип.

— А если б знали, стали бы со мной драться?

Король уже слез с него. Он стоял сгорбившись, опустив плечи и едва переводя дыхание.

— Все равно стали бы. — Акхан выплюнул на землю кровь. — Теперь вы еще больше хотите мне смерти. Ну же, я никуда не уползу! Вы сломали мне ногу.

Алдерик поморщился, тоже сплюнул кровь, швырнул акалелю шлем прямо в лицо и захромал прочь к воротам. Кажется, и у него была повреждена нога.

Акхан остался лежать, глядя в серое низкое небо, и пережевывать разбитыми губами свое поражение. Что теперь будет? Его отзовут? Заменят другим командующим? Или признают проигрыш целой армии? Не все ли равно?

К нему подбежали офицеры, четверо расстелили плащ и с величайшими предосторожностями переложили на него искалеченного принца.

— Вот это была битва! — почему-то с восхищением выдохнул суетившийся рядом Кавик. — Люди будут рассказывать о ней своим детям!

«Дурачок. Ты хоть понимаешь, что он меня пощадил?» Акалель свесил голову с плаща и с натужным кашлем начал выплевывать на землю свои легкие.

Ненавидел ли он сейчас Алдерика? Нет.

Желал ему смерти? Нет.

Пожалуй, смерти Акхан желал только себе. Эта развязка вдруг придвинулась необыкновенно близко. Стала потребностью, которую он впервые осознал так остро.

Покончить с собой и разом оборвать все нити неудачной жизни. От этого станет легче не только ему, но и другим. Многие в Атлан боятся его или того, чем он может стать, если раскроется тайна его рождения. Но вот она раскрыта. И что же? Небо упало на землю? Надо было с самого начала рассказать ему правду. Неужели они думали, что он понесется в Гиперборею и будет претендовать на престол? Смешно!

Акхан даже передернул плечами, но это доставило ему нестерпимую боль. Его с необыкновенной силой потянуло домой, на Великий Остров, к подножию священной горы. Там, в бухте Золотых Рогов, он мог бы обрести покой. Абсолютный. Под зыбучими волнами белого песка, под толщей зеленовато-голубой воды, среди золота жертвенных приношений и мириад цветных рыб, скользящих мимо без печали и мыслей…

На следующий день пришло известие, что короля Алдерика разбил удар. Он лежал в своих покоях неподвижно, лишившись языка и, как казалось, разума. На время власть перешла к наследнику, с чем, конечно, многие из ярлов не согласились бы, если б не плачевное состояние конунга.

Почувствовав силу, принц Ахо предложил врагу мир на условиях пропуска кораблей атлан через южные порты Гипербореи до самых Мидгарда и Скади — богатых торговых городов в центре страны. Такого трудно было ожидать и после цепи блестящих побед. Акхан печатью на воске утвердил договор, но его сердце не испытывало радости. Он не считал случившееся своей заслугой и с отвращением поглядывал на Тикаля. Вот кто торжествовал по праву!

Но как бы то ни было, после самого сокрушительного поражения в своей жизни акалель возвращался в Атлан победителем. От этого можно было удавиться. Он не нуждался больше в созерцании собственного гороскопа. После снов о белых червях Акхан совершенно ясно понимал, что боги никогда не вернут ему детей. У него не осталось вопросов. Следовало только довести корабли до места, сдать команду, а там уж — его дело, как поступить.

Человек сбегал вниз по берегу к широкой белой полосе прибоя. В его сандалии набился песок, и он сбросил их, не заботясь о том, куда они полетят. Колючий кустарник принял алый плащ и золотые тяжелые оплечья в виде леопардовых голов. Одно закатилось за камень, другое застряло у края тропинки. Пускай. Ему они больше не понадобятся, как не нужно ничего из первой, теперь уже чужой жизни.

Последним упал широкий пояс с дорогим тиснением орихалка по красной бычьей коже. Литая пряжка стукнула о камешек у ног акалеля. Пятнистая шкура ягуара мягко соскользнула с бедер, за ней последовал лоскуток льняной ткани. Только дикари северяне думают, что атлан ходят полуголыми. На самом деле… Кольца, серьги, браслеты для рук и ног — придворный наряд ужасен в своих подробностях.

Сегодня Мин-Акхан положил к подножию трона миноса договор с «поверженной Гипербореей» и мог считать себя свободным. А свобода для него означала смерть. Удачный конец земного пути.

Будет ли у акалеля путь небесный, зависело от того, как он себя поведет в последние минуты. Всю жизнь принц прожил как атлан и не опозорил этого имени. Но и гиперборейская часть души требовала своего. Умереть он хотел, как умирают славные дети Ареаса — в день и час, избранный ими самими. Легко отпуская надоевшую жизнь. Пресытившись и благодаря за окончание затянувшегося действа.

Из всего своего имущества Принц Победитель оставил две вещи. Кинжал с нефритовой рукояткой — дар Ульпака, и медвежий перстень Деи. Остальное было лишним. Кольцо тяготило палец, нож — шею. Не так уж и много, если рассудить.

Медленно-медленно Акхан вошел в море, ощущая разогретой кожей щекочущий холодок воды. Погружение было приятным, а сильные свободные гребки доставили несказанное удовольствие. Невесомая пыль от поднятых брызг оседала на лицо. Боги, как хорошо! Впервые за долгое время хорошо и спокойно. Он сейчас заплывет как можно дальше, выйдет из бухты, глянет на берег с воды и перестанет грести. Рано или поздно какая-нибудь большая волна…

Говорят, утонуть по собственному желанию очень трудно, особенно если ты хорошо плаваешь. Оставалось надеяться, что в нужный момент сведет ногу, лучше обе, или… Словом, что-нибудь да произойдет, главное — заплыть подальше.

Это у него получилось. За несколько минут до заката море становилось лиловым. Такого приглушенного шелка волны нет нигде на земле. Только у белых скал западного побережья Атлан. Воды отливали золотом с ребра и давлеными ягодами синего винограда на гребне. Почти не было ветра. Океан слабо дышал без рокота и стонов, далеко оттягивая от земли свое лоснящееся тело. Акалелю давно не удавалось полежать на длинных пологих волнах. Он зачем-то глубоко вздохнул, вместо того что выпустить весь воздух из легких, и нырнул, зажмурив глаза. Вышло очень глупо. Так не топятся. Не машут в воде руками, не выдувают пузыри и не натыкаются ногами на такое близкое дно!