Шимун Врочек - Легионы просят огня

Габриэль моргнул.

— О! Так вот зачем Луцию понадобился морфий! Ты просил меня дать ему ампулу…

— Он думал, что это яд, — сказал прозрачный. — Очень смешно.

Габриэль помедлил. Интересные у прозрачных понятия о смешном.

— Очень.

Высокий, как все германцы. Беловолосый и бледнокожий. С красивым, но каким‑то неприятным лицом. У гема в ножнах — римский меч. Гладий.

— Мальчик, — сказал гем на неплохой латыни. — Иди сюда. Я ничего тебе не сделаю.

От ласкового тона варвара Фурия едва не стошнило.

— Я — аквилифер, — сказал он едва слышно. Голоса не было, пропал. — Аквилифер Семнадцатого Морского.

— Что ты там говоришь, мальчик? Я тебя совсем не слышу. Подойди ближе. Пожалуйста.

Гем наклонил голову и сделал шаг к Фурию.

— Покажи мне, что ты прячешь под рубахой, мальчик.

Глаза у него были не голубые, как обычно у германцев, а зеленоватые, словно туда плеснули болотной воды.

— Я тебя не обижу. Нет. Меня зовут Хлодриг. А тебя, мальчик?

Золотой орел расправил крылья. Гордо и независимо.

Германец замер, рот приоткрылся.

— Так вот он какой…

В следующее мгновение Фурий отчаянным усилием опустил древко.

Орел легко коснулся головы высокого "гема". Отпрянул. Словно всего лишь клюнул — на бреющем полете.

Тишина. Неумолчный зуд комаров, шелест осоки. Фурий видел, как качаются коричневые верхушки камыша — это воспоминание осталось с ним навсегда.

Гем моргнул. Сделал шаг вперед, к Фурию… в густых светлых волосах вдруг набухла и пробилась струйка крови — потекла по лицу. Один глаз гема был почти вдавлен в череп.

Второй, зеленоватый глаз варвара был широко открыт.

— Орел, — сказал варвар, словно сам себе не веря. — Выклюет…

Германец упал.

Орел Семнадцатого Морского Победоносного легиона размозжил ему череп. Фурий посмотрел на золотую птицу — морда орла была в крови и мозговом крошеве. Орел выглядел хищным и непобедимым.

Как сам великий Рим.

— У, ты моя лапочка, — сказал Фурий орлу. — Ты у меня… умничка.

И — опустился на землю. Ноги не держали.

Два месяца спустя к пограничной крепости римлян вышел заросший и худой как щепка, оборванец. Мост через реку был поднят. Ждали нашествия грозного и страшного Арминия, царя варваров, уничтожителя легионов. Ждали с ужасом и страхом.

Оборванец долго махал руками, прежде чем его заметили.

Они выходят — отряд солдат во главе с центурионом.

Оборванец выпрямляется. Салютует свободной рукой — неожиданно четко и резко. Центурион поднимает брови.

— Ты солдат? — центурион все никак не может поверить. — Из легионов Вара?

Оборванец улыбается. И вдруг сдергивает тряпки с шеста, что у него с собой.

Вспыхивает огонь.

Центурион открывает рот. "Не может быть…"

Лес озаряется золотым сиянием.

Закатные лучи отражаются в раскинутых крыльях легионного орла.

— Фурий Люпус, — чеканит оборванец. — Семнадцатый Морской Победоносный, первый манипул второй когорты. Третья германская кампания. Легат — Гай Деметрий Целест.

Центурион поводит головой, словно фокала натерла ему шею.

— Кто ты?

— Я — аквилифер.

Орел реет над Рением, несущем свои тяжелые воды, окрашенные в молочно — розовый, на север, к далекому холодному морю…

К стране морозов и вечного льда.

1980 год, Советский Союз, Москва, Лубянка 38, Комитет Государственной Безопасности

Свиридов продолжал:

— Теория "плавающего будущего" или "дрейфа времен". Согласно этой теории, существуют неизменные, фиксированные куски времени — "материки" или "айсберги". Их изменение невозможно. Поэтому Гитлер до сих пор жив — в своем историческом периоде. И Берия тоже. А Кеннеди разнесли пулей череп. Но эти куски "твердого времени" словно бы плавают в среде "жидкого времени"… и вот тут‑то мы можем кое‑что сделать. Если захотим, конечно.

Американцы, похоже, захотели. Для противодействия их группе, засланной в прошлое, было принято решение о посылке нашей. Для этого была сформирована специальная группа, куда вошли военнослужащие из состава Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане и сотрудники комитета Государственной Безопасности. Группе был придан научный сотрудник, специалист по данной исторической эпохе. А так же проводник по "линзам", в просторечии — Странник.

— Правда, что у него… ну, нет руки? — спросил генерал.

— Только правой кисти. Боевое ранение.

Генерал пожевал мощными, как у крокодила, челюстями.

— И где же твоя группа, капитан?

Свиридов помедлил.

— Исчезла. На связь не выходит. В условленных местах сообщений не оставлено. Никаких следов группы — в том числе в исторических источниках, нами обнаружено не было.

— Говоря прямо, это провал?

Свиридов выпрямился, руки по швам.

— Я с себя вины не снимаю, товарищ генерал.

— Не снимай, — согласился Крокодил. — Для этого есть я. Итак, поехали. Первое: группу считать потерянной в ходе боевого поиска на территории Народной Республики Афганистан. Офицерам похоронки, женам — пенсии. Рядовому составу — "пали смертью храбрых" и воинский салют. Вечная слава. Проследи сам.

— Сделаю, — Свиридов кивнул.

— Второе: давай‑ка сюда погоны.

Свиридов замер. Потом с треском вырвал капитанские погоны, бросил на стол. "Вот я уже и не капитан", подумал он с легкой горечью. "Куда мне теперь — в лейтенанты? Или сразу в управдомы?"

Крокодил смахнул его погоны в ящик стола, не глядя. Затем выложил на стол новенькие — с одной звездой на каждом. Прищурился.

Свиридов склонил голову на плечо, затем перевел взгляд на генерала. Крокодил улыбался.

— Не понял, — Свиридов позволил раздражению прорваться: — За удачные операции меня черт знает сколько лет держали в "пятнадцатилетних капитанах", а единственный провал, пропали люди — и я уже майор? Как так?!

Генерал вздохнул, пожевал челюстями.

— Илья, ты что, первый день замужем? Это — Советская армия. А теперь иди, займись своим Мохтат — шахом, наконец… Сколько можно? Хватит этому душману мертвых поднимать.