Джон Френч - Чемпионы Темных Богов

«И куда же мы идем, раз нам нужные люди вроде него?» — спрашивал себя Санахт.

Кадин смотрел на акулью ухмылку демона.

— Ты слышишь меня, брат? — произнес он. Демон зашипел и зашевелился в паутине цепей. Кадин отшагнул назад, его механические ноги взвыли, сбивая лед с сочленений. Комната не отличалась размерами. Белая изморозь покрывала серебро его восьмидесяти одной стены, потолков и полов. Свечение символов, высеченных на каждой поверхности, разгоняло мрак. Демон висел в центре помещения. Плоть его была лунно-белой. Тело космического десантника, которое служило теперь носителем и узилищем для демона, все еще узнавалось в его формах, хоть и едва. Он смотрел на Кадина глазами блестящей ночи.

— Я… — снова начал Кадин, но остальные слова высохли у него на устах. Ему не нравилось сюда приходить, здесь он испытывал нечто, чего не понимал. Впрочем, он все равно приходил. Существо, висевшее в центре зала, более не было его братом, хотя Кадин и разговаривал с ним как с братом. Кадар погиб на «Дите Титана» много лет назад, и если хотя бы искорка его жизни уцелела, демон, закованный в его плоти, давно поглотил бы ее. По крайней мере, так говорил Ариман. Кадин надеялся, что он прав.

— Мы все еще ждем, — наконец сказал он. — Флот отдыхает. Ариман не говорит о том, что делает, или куда мы отправимся дальше, или когда. Астреос и остальной Круг сплачивают нас, но… — он снова остановился. Голова демона дернулась при упоминании имени Астреоса. Цепи звякнули, словно существо напряглось. Кадин облизал губы.

Не стоило упоминать об Астреосе. Это была ошибка. Демона сковали тут потому, что его нельзя было освобождать, но и невозможно было уничтожить. Он был существом чистого голода, и к тому же сильным. Астреос приковал его к себе, чтобы помочь спасти Аримана, и они двое оказались связанными. Астреос больше не призывал демона, но пока он оставался в живых, демон не мог освободиться от цепей. Сам Кадин годами избегал клетки демона, но с недавних пор его начало тянуть сюда, поэтому он пришел один раз, потом снова и снова. Он приходил и разговаривал с покойным братом.

— Я больше не могу вспомнить родной мир, — наконец сказал он. — Я даже не помню, как его уничтожили. Что это значит, Кадар? — он покачал головой, и двойные веки закрылись над его глазами. — Я думал, будто привык помнить о событиях до мертвой станции, до того… как я изменился. Но иногда я не уверен. Это важно, брат? Значит ли это что-либо вообще?

Он покачал головой и повернулся к серебряной двери из комнаты. Демон зашипел у него за спиной. Кадин поднял механическую руку и постучал по двери. Символы ярко вспыхнули, и он почувствовал, как голову защипал жар. Затем знаки потускнели, и дверь отворилась. Он остановился, одной ногой стоя на пороге.

— Это плохо кончится, — бросил Кадин через плечо. — Не знаю почему, но это плохо кончится.

Демон безмолвствовал. Кадин кивнул, веки быстро сомкнулись над его зелеными змеиными глазами. Он вышел из комнаты, и за ним закрылась серебряная дверь.

Марот ждал его в коридоре. Сломленный слепой колдун сидел на полу, с погнутых доспехов свисали обрывки одежды. Когда дверь захлопнулась, он поднял голову.

— Ответы безмолвия удовлетворительны? — захихикал Марот. Его шлем в форме морды гончей наклонился, словно подчеркивая вопрос. Кадин не стал утруждать себя тем, чтобы посмотреть на него или ответить. Марот неизменно следовал за Кадином, когда он навещал демона в его узилище, как будто ему нравилось находиться возле него, пусть ему и не позволяли увидеть его лично.

Кадин, не оглядываясь, пошел по коридору. Вокс-аппарат защелкал и затрещал, возвращаясь обратно к жизни, когда серебряная дверь растаяла во тьме за спиной — что-то происходило. Похоже, пока его не было, флот пробудился ото сна.

— Война против судьбы, она начинается, да? — выдохнул Марот, последовав за ним.

— Да, — ответил Кадин. — Да, боюсь, что так.

Прорицательница была слепа, и стара, и тяжелой шаркающей походкой шла в центре паутины цепей. Ступив два шага в зал, она запнулась и на пару секунд повисла на цепях. Она сплюнула.

Со своего места на нижнем из опоясывавших помещение ярусов Иобель увидела, как желтая слюна забрызгала мощеную плитку. На густой жидкости блеснул отсвет свечного пламени. Прорицательница застонала и попыталась подняться. Иобель моргнула, и почувствовала, как натянулись мышцы на лице. Помощники, удерживавшие путы, не шевельнулись, а только крепче перехватили цепи, и их раздувшиеся мускулы напряглись под татуированной кожей. Они не смотрели на подопечную, на самом деле их глаза за прорезями в капюшонах оставались совершенно неподвижными. Фигуры, стоявшие на каменных ярусах, тихо переминались с ноги на ногу, выжидая. Наконец, прорицательница восстановила равновесие и снова поплелась в центр зала.

— Это будет неприятно, — пробормотал Кавор, и Иобель поняла, что он ухмыляется. Взгляды присутствующих в зале людей переметнулись с Иобель на Кавора, затем обратно. Она неосознанно ужалила Кавора ментальным упреком, лишь чтобы почувствовать, как омертвляющее воздействие нуль-полей похитило ее мысль. Вместо этого она оглянулась и одарила Кавора тяжелым взглядом. Облаченная в костюм из многослойной пластали и кожи, Иобель выглядела меньше его. Бледное лицо обрамляли темные волосы, заколотые и уложенные с помощью серебряных шпилек. Зеленое свечение его бионических глаз пересеклось с затуманенным серым взором женщины. Лучащийся диск Солярного культа, вытатуированный на ее левой щеке, дернулся, когда она приподняла бровь.

— Простите, миледи, — сказал Кавор, и затем попытался ухмыльнуться. Кожа его губ растянулась, обнажив отшлифованную бронзу зубов. Зеленый свет в глазах расширился. Он отшагнул назад, тихо забряцав патронташами с пулями и пистолетами. Иобель лишь покачала головой и отвернулась.

Спустя секунду тишины она услышала, как Кавор вернулся на положенное место.

«Следовало взять Линису, — подумала она. — Или хотя бы Хорега».

Пускай бывший босс банды манерами не отличался от умирающего грокса, он по крайней мере умел вести себя тихо. Без языка это не мудрено. Иобель поморщилась, когда прорицательница остановилась в центре зала.

Зал был глубочайшим помещением во всей крепости, расположенной под голубым небом посреди пустыни в мире, что был мертвым на протяжении долгих веков. Крепость была каменным шипом, возведенным прямо в толще горы, которая торчала из безводных равнин, словно сгнивший клык. Иобель успела разглядеть ее, пока спускалась с орбиты и шла по пыльным комнатам и коридорам к залу совещаний. Она выглядела так, будто ее возвели человеческие руки, но наверняка сказать было нельзя. Ветхие горгульи глядели ей вслед, камни в последний раз ощущали чьи-то шаги давным-давно.