Нора Кейта Джемисин - Наследие. Трилогия (ЛП)

Серимн рассмеялась, хотя смех казался наигранным.

— Ты полагаешь, что мы…

— А почему бы и нет? — тоном ледяного гнева перебил Датэ. Я услышала, как поодаль испуганно переминались слуги. — Во дни Войны богов им было угодно превратить этот мир в поле сражения. От рук богорожденных гибли целые города. Им не было никакого дела до утраченных человеческих жизней!

Тут уже обозлилась и я.

— Значит, вот вы чем заняты? — поинтересовалась я. — Местью? Поэтому-то вы держите Сумасброда и остальных…

— Они — ничто! — отрезал Датэ. — Они всего лишь приманка. Мы их убиваем, чтобы привлечь добычу покрупнее!

— Ах да, — я все же не выдержала и рассмеялась, — я и забыла! Вы вообразили, что способны убить Ночного хозяина!

Я услышала, как Солнышко резко вобрал в себя воздух, но не задумалась об этом.

— Не воображаю, а в самом деле способен, — холодно проговорил Датэ и щелкнул пальцами, подзывая слугу. Вполголоса сказал несколько слов, и слуга ушел. — И я это тебе докажу, госпожа Орри.

— Датэ… — сказала Серимн.

Мне показалось, она была… озабочена? Раздосадована? Кто ее разберет. Она же Арамери; быть может, несдержанность Датэ грозила нарушить какие-то тщательно продуманные планы.

Он пропустил ее слова мимо ушей.

— Госпожа Орри, ты забываешь, что наша нынешняя деятельность имеет более чем достаточный прецедент. Или, может быть, ты не знаешь, как на самом деле началась Война богов? Я полагал, что уж ты-то, бывшая возлюбленная божества…

Я как-то особенно остро ощутила присутствие рядом с собой Солнышка. Он сидел совершенно неподвижно: я даже его дыхания почти не могла различить. Удивительное дело, но в те мгновения мне было его жаль. Он убил сестру, поработил брата… и две тысячи лет жестоко притеснял своих детей. Он настолько не дорожил ничьей жизнью — в том числе моей и своей собственной, — что его никакие будущие убийства не должны были волновать.

И все же…

Я же тронула его руку в тот день, когда скорбели по Роул. Я слышала, как готов был сорваться его всегда ровный голос, когда он говорил о Ночном хозяине. Он большей частью вел себя как бездушный мерзавец — и все-таки Солнышко был еще способен любить. На этот счет Сумасброд ошибался.

А как должен чувствовать себя любой отец, узнав, что его дочь убили в подражание его давнишним грехам?!

— Я… кое-что слышала, — настороженно выговорила я.

Солнышко хранил молчание.

— Тогда ты понимаешь, — сказал Датэ. — Блистательный Итемпас возжелал — и убил, чтобы получить желаемое. Так почему бы и нам не сделать того же?

— Блистательный Итемпас олицетворяет порядок, — сказала я, надеясь поменять тему. — Если бы все в мире шли на убийство ради получения желаемого, о каком порядке могла бы идти речь?

— Неверно, — сказал Датэ. — Произошло бы то, что на самом деле уже происходит. Власть предержащая — Арамери, в чуть меньшей степени знать, жрецы, орден — убивает вовсю, причем безнаказанно. Никто другой не смеет убить без их разрешения. Право убивать стало самой желанной привилегией и в этом мире, и на небесах. Мы поклоняемся ему не оттого, что он — лучший из богов, но потому, что он есть, или был, величайший среди них убийца…

В это время дверь отворилась и вновь послышалось неразборчивое бормотание вполголоса. Это возвратился слуга. Что-то блеснуло — и моим глазам предстало пятнышко серебристого света. Я удивленно всматривалась в него, силясь понять, что же это такое. Нечто маленькое, не больше дюйма в длину. Странной формы. Остренькое, точно кончик ножа, но слишком короткое, чтобы быть им.

— Ага, ты его видишь, — сказал Датэ. Он был чем-то очень доволен. — Это, госпожа Орри, наконечник стрелы, но весьма непростой. Ты его, случаем, не узнаешь?

Я нахмурилась:

— Стрельба из лука — не совсем моя область, лорд Датэ.

Он рассмеялся, настроение у него улучшилось.

— Я имел в виду — узнаешь ли магическую силу, которой он напитан? Нет? А следовало бы. Эта субстанция получена из твоей крови!

Я смотрела на наконечник: он сиял, точно божественная кровь. Правда, не так ярко и ровно: магическая энергия в нем клубилась, двигалась, перетекала.

Странное дело. Моя кровь должна быть самой обычной, ведь я — простая смертная.

— Зачем тебе понадобилось что-то делать из моей крови?

— Наша кровь за минувшие века оказалась сильно разбавлена, — сказал Датэ и положил наконечник на стол рядом с собой. — Говорят, Итемпасу для убийства Энефы понадобилось лишь несколько капель. В наши дни потребное количество… скажем так — непрактично. Поэтому мы перегоняем кровь, концентрируя ее магическую силу, а получившейся субстанции придаем необходимую форму.

Я не успела ответить — об пол грохнуло что-то деревянное, и стол покачнулся.

— Демон, — проговорил Солнышко. Он стоял, упираясь ладонями в столешницу, и такова была его ярость, что дрожал стол. — Ты смеешь грозить…

— Стража! — сердито и встревоженно крикнула Серимн. — Лучше сядь, иначе…

Того, что она собиралась сказать дальше, мы так и не услышали. Раздался грохот: мебель полетела в разные стороны, посуда со стола посыпалась на пол — Солнышко рванулся вперед. Он с такой силой толкнул стол, что его край пребольно врезался мне в ребра. Впрочем, я была не столько ушиблена, сколько напугана; я вскочила и шарахнулась назад, судорожно ища рукой посох. Но посоха не было и, как следовало ожидать, я запнулась о край толстого ковра и растянулась на полу во весь рост, угодив едва не прямо в очаг. Слышались крики, визг Серимн, мужской рык, треск рвущейся ткани и шлепки ударов. В сторону потасовки отовсюду спешили люди, но меня никто покамест не трогал.

Приподнявшись, я поспешно убралась на безопасное расстояние от огня. Мне пришлось опереться на гладкий резной камень очага, и руки заскользили на чем-то зернистом, пачкающемся и теплом… Зола!

Судя по звукам у меня за спиной, там происходила новая Война богов. Вот вскрикнул Солнышко: кто-то ударил его. В следующий момент тот человек взлетел в воздух. Кого-то душили, кто-то пыхтел от усилия. Продолжала биться посуда. Но… никто не пускал в ход магию. Я с тревогой поняла, что совсем не вижу дерущихся — лишь бледное мерцание свалившегося на пол наконечника да быстрое перемещение сигилы Серимн: та бежала к двери, призывая на помощь. Что до Солнышка, он дрался, движимый лишь собственной яростью, а не необходимостью встать на мою защиту, и поэтому оставался всего лишь человеком. А это значило, что его неизбежно одолеют числом. И притом скоро.

Зола… Я пошарила рукой в направлении огня, готовая тотчас отдернуть ее, если пальцы попадут в жар. Но вместо жара рука наткнулась на что-то твердое, неправильной формы и горячее, но не обжигающее. От него отваливались маленькие кусочки. Кусок прогоревшего полена, возможно, даже вчерашнего. Древесный уголь.