Джек Лоуренс Чалкер - Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП)

Мы все уставились на кувшин, подспудно ожидая, что сейчас он исчезнет. И ошиблись. Гарал сосредоточился, полуприкрыл глаза и быстро указал на сосуд.

Желтая жидкость медленно вспенилась, закипела, многократно изменяя свой цвет, затем повалил пар, послышалось громкое шипение, и она превратилась в отвратительное варево. Я с дрожью вспомнил, что совсем недавно оттуда пил. Гарал открыл глаза и строго взглянул на нас:

— Теперь это стопроцентный сок растения НУИ — и ничего больше. Я превратил безопасное содержимое кувшина в смертельный яд — чувствуете запах?

Мы утвердительно закивали.

— Отлично. Отойдите немного назад. — Гарал подошел к столу, осторожно наклонил кувшин и несколько капель мгновенно прожгли его насквозь. Затем он поставил кувшин на место.

— Ну так как, это в самом деле фруктовый сок или все-таки сильнейшая кислота?

— Фруктовый сок, — решительно произнес кто-то, потянувшись к кувшину.

— Стоп! Ни в коем случае! — пронзительно выкрикнул Гарал. Новоявленный Фома явно заколебался. — Неужели вы еще не поняли? То, что КАЖЕТСЯ вам кислотой — на вас будет ДЕЙСТВОВАТЬ, как кислота. Прольете на себя хоть каплю — она точно так же прожжет вас. Почему? Да потому, что ваше подсознание сообщило микроорганизмам Вардена, что это кислота, и теперь ваши клетки будут реагировать на нее соответственно. Раз мы сами верим в то, что это кислота, значит, наши микроорганизмы Вардена передали это всем остальным, в том числе и находящимся в столе, и тем, не обладающим собственными датчиками, остается только, в свою очередь, поверить в это, как вы сами только что убедились. Уверяю вас, это вовсе не гипноз. — Он обвел руками зал. — Вас окружает отнюдь не мертвая материя. Здесь все живое! И горы, и деревья, и стол, и стулья, и ваша одежда — решительно все! Благодаря микроорганизмам Вардена. Точно так же, как вы или я. Сами бактерии, конечно же, неразумны, но способны воспринимать информацию — то есть ваши мысли — и претворять ее в жизнь. Ваш мозг получил определенную установку. Это гипноз. Но затем мозг передает ее микроорганизмам Вардена — а это уже нечто большее. Жидкость на самом деле становится сильнейшей кислотой.

Откуда ни возьмись появилась Тилиар в сопровождении мужчины с острым проницательным взглядом, лет сорока с виду, в длинной черной мантии, украшенной золотым и серебряным шитьем. Его волосы были совершенно седыми, но лицо — необычайно живым и румяным, как у юноши, казалось, он много времени проводит на свежем воздухе.

Гарал слегка подвинулся и поклонился мужчине; его почтительность не оставляла сомнений в высоком ранге вновь прибывшего.

Незнакомец остановился посреди зала, окинул взглядом нас, дымящийся стол и слегка улыбнулся. Без всяких видимых усилий он пробормотал что-то, повелительно указав на кувшин, и его содержимое стало быстро превращаться в прежний безобидный напиток. Когда несколько секунд спустя метаморфоза завершилась, он подошел к кувшину, сотворил стакан, налил себе сока и сделал большой глоток. Затем удовлетворенно поставил стакан на стол и представился:

— Меня зовут Корман. — Его мягкий, доверительный баритон покорял. — Можно сказать, что я — городской чародей. Кроме того, я — член Синода и в данный момент полномочный представитель правительства Харона и лично Ее Величества Королевы Эолы, Властителя Ромба. Добро пожаловать на нашу планету.

Вот так новости. Когда же она стала королевой? Отчего же не сразу богиней? Или обожествлять Властителя — чересчур даже для Синода?

— Мои помощники, — продолжал волшебник, — займутся подготовкой, а мы с вами пока побеседуем. — Он немного помолчал. — О, какая невнимательность! — Он щелкнул пальцами, и кресла появились вновь; кроме них, возникло еще одно — во главе стола. Оно было из тяжелого дерева и смахивало на трон. Его занял волшебник.

Мы недоверчиво смотрели на кресла, и это сильно развеселило Кормана.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласил он, — неужели Гарал ничего вам не рассказывал? Поймите, невозможно точно сказать, стояли здесь кресла все это время и только казались отсутствующими, или их и вправду не было. Но теперь это не имеет значения. Они прочные и удобные. Ну и садитесь. Можно свихнуться, если постоянно ломать голову над тем, реальность это или нет. Доверьтесь своим ощущениям. Прошу вас!

Пожав плечами, я уселся; моему примеру последовали остальные. Корман, разумеется, прав: какая разница — настоящее кресло или нет? Однако мне показалось, что Гарал не похож на мастера по уничтожению предметов; кроме того, эти кресла стояли здесь уже четыре дня.

— Ну что же, отлично, — одобрительно произнес колдун. — Теперь к делу. Во-первых, не думайте, что вы — всего лишь заурядный человеческий материал. Мы примем участие в судьбе каждого, и поверьте, это не демагогия. Но не воображайте, что грубой физической силы для работы на полях и фермах у нас с избытком. На некоторых планетах Ромба к людям вроде вас относятся наплевательски и сразу же превращают в крестьян-рабов, чтобы побыстрее забыть о вашем существовании. У нас все по-другому. Каждый из вас попал сюда по заслугам, каждый обладает специальными навыками, для приобретения которых порой требуются десятилетия, и мы заинтересованы в ваших способностях. В настоящее время на Харон присылают мало новичков — вы первая партия за последние три года. И мы не собираемся отправлять на сбор урожая тех, кто способен на большее.

Его слова немного успокоили меня, впрочем, как и всех остальных. Никто не горел желанием батрачить; у каждого была очень высокая самооценка. Но подтекст кормановской речи был очевиден: на положение в обществе может рассчитывать только тот, кто продемонстрирует некие способности, в которых здесь нуждаются. А если при здешнем уровне технологии все наши таланты бесполезны?

— На Хароне, — тем временем вещал Корман, — ваше прошлое навсегда осталось позади и для вас начинается новая жизнь. Эти слова слышат все, кто прибывает на Харон, и ваша реакция на них позволяет нам оценить вашу искренность. Любой, кто захочет утаить свое прошлое, автоматически будет считаться бесталанным рабочим. Он получит новое имя, но его память будет полностью уничтожена. Вы имеете право выбора.

Ну, кто первый?

Все вопросительно переглянулись, но никто не издал ни звука. Зала, по-моему, хотела что-то сказать, но лишь схватила меня за руку и крепко сжала. Похоже, никто не собирался гнуть спину на плантациях под палящим солнцем.

После длительной паузы Корман утвердительно кивнул:

— Отлично. Ваше молчание я расцениваю как готовность приподнять завесу над собственным прошлым — разумеется, чуть-чуть. Сейчас по очереди я опрошу каждого из вас. Не пытайтесь лгать — я сразу пойму это и наложу на виновного заклятие вечной честности. Вы представляете последствия, не так ли?