Джек Лоуренс Чалкер - Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП)

М-да. Этого мне уж точно не хотелось. Однако такой запрет — это еще не требование говорить правду. Если я легко обманывал мощнейшие компьютеры, обвести вокруг пальца одного человека не составит труда.

— Кто хочет, может перед собеседованием задать принципиальные вопросы.

Мы молча огляделись, словно ища поддержки извне. Поскольку никто больше не решался, я осмелился спросить:

— Разрешите? Как мы научимся магии?

Волшебник с нескрываемым удовольствием посмотрел на меня:

— Хороший вопрос. Еще неизвестно, удастся ли вам это вообще. Но в любом случае, это произойдет не в одну минуту — вам требуется привыкнуть к местным условиям. Пока вы еще задаетесь вопросом, что реально, а что нет, всякое обучение бессмысленно. Только когда вы примете этот мир и его культуру такими, какие они есть, можно начинать подготовку. Всю свою жизнь вы слепо верили в науку и уповали на опыт, но факты, эмпиризм — всеобщий предрассудок, и вы не исключение. Здесь любой эксперимент приведет к произвольным, избранным мною результатам, и оглядка на опыт. бесполезна. Мы сами определим, когда вы будете готовы, и лишь тогда займемся вашим обучением.

— То, что мы увидели сегодня, — спросил кто-то вслед за мной, — все воспринимали одинаково? А что увидят люди с других планет Ромба Вардена? И что получится на фотографии?

— Вы задали два разных вопроса, — ответил Корман, — и получите два разных ответа. Во-первых, о фотографии.

Действительно, фотоаппарат здесь будет работать, но сама фотография не имеет никакого значения — каждый увидит на ней то, что ХОТЕЛ БЫ. Предположим, я превратил вас в угара. Кто-то сфотографировал вас, посмотрел на снимок и увидел угара. Затем эта фотография попадает в другой город, и ее видят посторонние. Там тоже увидят угара, но только потому, что вы его видели, так что это спорный вопрос. Случайно попавший сюда робот не передаст вообще ничего, так как будет моментально уничтожен электронной бурей. Точно так же ничего не удастся получить с летающих роботов. Но даже если бы автомат мог здесь работать, он был бы лишь поводырем для слепцов, и вы никогда не смогли бы положиться на него — просто потому, что не знаете всех вопросов, которые нужно задать, чтобы получить ответ.

— А внешний наблюдатель?

— Этот случай посложнее. Местные микроорганизмы Вардена — это бактерии-мутанты, и они не могут обмениваться информацией с бактериями других планет. Так что наблюдатель, попавший сюда, скажем, с Лилит, увидит вещи такими, какие они на самом деле. Впрочем, на Хароне мы тоже должны быть хоть в чем-то уверены. Дом обязан быть домом, иначе первая же буря уничтожит вас. Он может быть не совсем таким, каким вы его видите, но все-таки должен быть зданием. Что касается живой материи, то это совсем другое дело. Если я превращу вас в угара, вы сами поверите, что вы — угар. Так же поступят и микроорганизмы Вардена в вашем теле. Мы не знаем, как им передается информация, не говоря уже об энергии, но это происходит, и иллюзия становится реальностью. Ваши клетки либо изменятся соответствующим образом, либо погибнут. Биохимические процессы вашего организма пойдут так же, как в организме угара, и спустя некоторое время вы станете самым настоящим угаром. И тогда даже наш воображаемый гость с Лилит увидит уже не вас, а угара.

Перспектива подобной метаморфозы пугала меня всерьез, однако важнее было другое. Микроорганизмы Вардена могут воспринимать невероятные массивы информации, недоступные никакому компьютеру, и обрабатывать их, создавая реальные объекты. Это стоило отметить.

Корман еще раз окинул всех взглядом:

— Ну, есть еще вопросы? Нет? Отлично, тогда начнем. Вам наверняка не терпится вступить в новую жизнь; точно так же и мы хотим поскорее вернуть гостиницу хозяевам, которых ваше присутствие здесь не очень обрадовало. — Он встал и подошел к своим ассистентам, которые уже установили в углу зала раскладные стол и кресла; на столе лежала огромная стопка толстых папок.

Волшебник сел за стол и взял верхнюю папку:

— Морис Кэйг!

Из наших рядов, явно нервничая, поднялся мужчина и, подойдя к комиссии, уселся напротив Кормана. Они сидели довольно далеко, и тихую речь мы бы не разобрали, однако разговор шел нормальным, деловым тоном и все были в курсе их беседы.

На первый взгляд процедура выглядела самой обычной, даже рутинной — имя, фамилия, возраст, образование, профессия, причина ссылки на Ромб и все такое. Однако в какой-то момент я уловил нечто в высшей степени странное — словно смотрел смонтированную запись, из которой вырезали кусок пленки. Кроме меня, этого никто не заметил или не подал вида, так что я тоже промолчал. Но это обстоятельство сильно взволновало меня, а дальнейшее обеспокоило еще больше.

Интересно, что подобное происходило со всеми, кроме Залы. Я внимательнейшим образом наблюдал за ней не только, чтобы поймать загадочный разрыв во времени, но и чтобы сравнить известную мне версию ее прошлого с тем, что она скажет Корману. К ее чести, они совпали даже в мелочах.

Чем дольше длилась эта тягомотина, тем сильнее нарастало мое раздражение, однако я услышал немало любопытного. Наш буйвол, захвативший себе отдельные покои, оказывается, был кем-то вроде диктатора на затерянной вдали от межзвездных трасс приграничной планете. Особое пристрастие он питал к зверским казням, пыткам и прочим ужасам. Хотя внешность у него была весьма красноречивая, я хорошо понимал, что большой, мускулистый, грязный и злобный еще не значит тупой и недалекий. Человек, который подчинил целую планету и безраздельно хозяйничал на ней шесть лет, — безусловно, гений, и именно поэтому он и попал сюда. Лакомый кусок для Эолы Мэтьюз — хотя смогут ли они плодотворно сотрудничать, еще вопрос.

Меня оставили на закуску, и, когда Корман произнес наконец мое имя, я уже сгорал от любопытства: будет ли наша беседа так же “отредактирована”?

Со мной Корман был столь же корректен, как и с ” остальными.

— Парк Лакош?

— Да.

— Вы не возражаете, если мы коснемся вашего прошлого?

Я выдержал достаточно длинную паузу, после чего сказал:

— Нет.

Он утвердительно кивнул:

— Мне понятны ваши опасения. Вы очень колоритная личность, Лакош, не правда ли?

— Боюсь, что там, Извне, выразились бы несколько иначе.

Волшебник холодно усмехнулся:

— Совершенно верно. Вы автор ряда жестоких убийств при вполне благополучной с виду жизни и карьере. Они немного скрасили безысходную скуку, царящую в Конфедерации. По-видимому, психиатры уже помогли вам решить вашу насущную проблему?

— Да. Меня долго лечили, как вы знаете. Я абсолютно здоров, однако моя популярность сыграла со мной злую шутку — нормальное общество для меня заказано.