Джек Лоуренс Чалкер - Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП)

Обучение временами становилось невыносимым — придирались к каждой мелочи. Похоже, у Мэрфи не раз возникало желание меня выпороть. Казалось, первая неделя будет длиться вечно. Затем жесткий контроль несколько ослаб, и мы чуть-чуть перевели дух.

Поездные бригады имели собственную великолепную униформу, усеянную всевозможными эмблемами и нашивками. Так как члены нашей Гильдии в силу производственной необходимости регулярно пользовались поездами, они постоянно общались и с экипажем, и с персоналом обслуживающей бригады. Выглядели мы — по стандартам Медузы — очень элегантно, но на поддержание внешнего лоска уходила уйма времени. Это напомнило мне один фантастический курорт, на котором побывал много лет назад: тамошний управляющий был так помешан на изысканности, что даже привратника или официантку всегда отличали великолепные наряды.

Наша комната в Рошанде была точной копией прежней, только этаж был третий, а не четвертый и кровати стояли по левой стене. По зеркальной планировке можно было с закрытыми глазами узнать, в каком городе ты находишься.

Но сам Рошанд сильно отличался от Серой Бухты — и в первую очередь географией. Это был главный распределитель продуктов питания в регионе, а посему здесь находился грузовой космопорт. Город лежал значительно южнее Серой Бухты, зима здесь длилась не так долго, поэтому он был выстроен на поверхности планеты. Его окружала первобытная тайга с диковинными деревьями, и величественные пейзажи пробуждали даже в хладнокровном человеке самые противоречивые чувства. К сожалению, стандартная радиальная планировка и однообразная блочная архитектура придавали Рошанду до обидного знакомый вид.

Поездка была очень интересной. Климат менялся на глазах: сначала на заснеженных равнинах появились заросшие сочной травой прогалины, затем их сменила карликовая растительность тундры, а потом мы увидели непроходимые чащи исполинских деревьев. В конце концов области, где круглый год стояла зима, уступили место более достойным человека температурным зонам.

Оказалось, что этот мир не так уж и безнадежен, как порой представлялось мне в Серой Бухте, хотя пейзаж по обеим сторонам магнитной трассы был девственно чист — ни полей, ни дорог. Мощная и вполне современная цивилизация разительно контрастировала с первобытным миром, который начинался сразу же за городской чертой, и это особенно поразило меня.

Казалось, решительно отовсюду исходит постоянная угроза, хотя ее природа была мне непонятна. Только в окружении новейшей техники люди чувствовали себя в безопасности, и подавляющее большинство ни разу в жизни не оставалось наедине с дикой природой. Какие же еще загадки таит первобытная Медуза, помимо злобных хищников, которые, по слухам, способны перевоплощаться? Истории с превращениями я находил весьма любопытными и попытался прочитать о них все, что имелось в компьютерных базах данных. Выяснилось, что аборигены не питали к здешней фауне никакого интереса. Если, например, некоторые здешние виды и в самом деле могли изменять форму тела — а в литературе я не нашел даже ссылок на это, — нетрудно догадаться, почему власти предержащие всеми силами скрывали это от своих подданных.

В животном мире, естественно, доминировали млекопитающие: в здешнем климате рептилии не имели никаких перспектив, а для развития насекомых летний период слишком краток. Даже морские гады были млекопитающими и дышали атмосферным воздухом, но из-за недостатка планктона и водорослей моря были пустынны.

Типичными представителями фауны оставались травоядные, одни из которых назывались ветта и питались травой, а другие — тубро — листьями и сочными стеблями растений, подстригая их, но не сводя под корень. Поедали веттов и тубров огромные жестокие хищники харрары. Существовали сотни подвидов травоядных и несколько разновидностей харраров. Остальные образчики были исследованы слабо, но благодаря им поддерживалось экологическое равновесие. С особенным рвением я изучал самые распространенные виды, среди которых обнаружилось немало хищных или ядовитых, — с их помощью я надеялся получить ключ к разгадке столь поразившего меня парадокса.

Ветты отличались большим мясистым клювом, полным зубов, огромными круглыми глазами, короткой шеей и широко поставленными лапами с острыми когтями; на короткой дистанции они развивали скорость до сорока километров. У тубров была острая вытянутая морда, очень длинная, длиннее тела, шея, которая поворачивалась в разные стороны, и большие когтистые конечности, очень напоминавшие руки. Многочисленные хвосты очень смахивали на шею. Животные пользовались ими как приманками, когда высматривали хищника. Тубры не отличались подвижностью, но обчищали деревья в мгновение ока; они могли спать не только в нормальном положении, но и вниз головой, цепляясь лапами за толстые ветви или стволы. У ветта не было никакого средства защиты, кроме быстрых ног; тубры же, попав в безвыходное положение, становились очень опасны — их многочисленные хвосты превращались в кнуты, которыми животное хлестало направо и налево.

Но настоящим царем зверей на Медузе был харрар. Огромные горы мускулов волнами перекатывались под толстой кожей при каждом движении. Эта исполинская туша переваливалась на толстых лапах с крючковатыми когтями, роднящих их с какими-то ужасными птицами, но эта неповоротливость была обманчива. Крошечные передние лапы-ручки были настолько сильны, что животное буквально отрывало головы своим жертвам. Харрар обладал самой большой пастью по сравнению с размерами тела — ничего подобного я в жизни не встречал. Он особенно интриговал меня, так как, согласно легендам, мог перевоплощаться. Ему требовались тонны пищи, и в поисках ее он взбирался на деревья, а на земле развивал невообразимую скорость — до сорока километров в час.

Морская жизнь зеркально отображала сухопутную, но была значительно многообразнее — от мельчайших слизняков, обитавших на поверхности и питавшихся микроорганизмами, до жителей глубин, хищных копий тубров и веттов. В отличие от сухопутных собратьев они были всеядны. Существовала также земноводная версия харрара — серая или черная глыба водоизмещением в тонну, снабженная плавниками, большим рыбьим хвостом, глазами-бусинками и чудовищной пастью. Этому морскому хищнику — махару — казалось, ни за что не справиться с быстрой добычей — но всегда был сыт и доволен. Как ему это удавалось? И чем в конце концов он хватал добычу? В тех источниках, которые мне удалось разыскать, не было не только ответа на эти вопросы — там старательно избегали даже очевидного.

Тубры обитали только за двадцать восьмой параллелью, севернее которой деревья становились слишком чахлыми и редкими, чтобы обеспечить их пропитание. Но там жили снежные ветты, способные зарываться глубоко в сугробы в поисках пищи; харрары охотились за ними и там. Это также наводило на размышления. Снежные ветты жили в экстремальных даже для Медузы условиях и обладали специфическими особенностями; однако мне не встретилось никаких указаний на то, что имелась также снежная разновидность харрара. Это означало одно: ареал обычного харрара простирается за пределы двадцать восьмой широты. Поэтому сразу возникал интересный вопрос: каким образом огромное чудовище с очень темным окрасом способно выловить необходимое для выживания количество снежных ветт, проводящих почти все свое время под толщей снега и льда?