Джек Лоуренс Чалкер - Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП)

— Вот это да! — подозрительно проговорила Чинг. — Ты считаешь, мы в состоянии позволить себе такое?

— Черт с ними, с деньгами, — сказал я и выбрал свободный двухместный столик в уютном уголке. Кафе было почти пустым. К нам подошла девушка-официантка и вручила каждому небольшое меню. Выбор был невелик, но напротив некоторых блюд стояло “готовится по специальному заказу; единственное место на Медузе, где вы можете попробовать ЭТО”. Здесь подавали жаркое из морских водорослей Цербера, фруктовое ассорти с Харона, а также другие деликатесы со всех концов Ромба Вардена. Кроме того, я обнаружил и несколько мясных блюд. Последнее настораживало, однако такая декларация означала, что повара лезут из кожи вон, чтобы посетители ни на минуту не усомнились в истинности этих заверений. Цены вполне приемлемы, и, когда официантка посоветовала нам особое вино с Лилит, я сначала вопросительно посмотрел на Чинг, а затем, не дожидаясь ответа, утвердительно кивнул.

Предложение официантки немало озадачило меня: наша молодость бросалась в глаза. Вскоре вино в маленькой деревянной фляжке уже стояло у нас на столе. Для вящей торжественности я встал, взглянул на Чинг и улыбнулся:

— Ты хоть раз пила вино?

— Нет, — призналась она, — но всегда мечтала попробовать.

— Ну вот наконец-то твоя мечта сбылась. Пробуй, — сказал я, протянув бокал, и она выпила его залпом. На ее лице появилось удивленное выражение.

— Хм-м-м… странное какое-то.

Вино и впрямь было великолепное. Определить, из чего оно было приготовлено, я не смог, но по вкусу оно напоминало самые лучшие сорта белых вин.

— Так тебе не понравилось? — спросил я у Чинг.

— Нет, то есть я хотела сказать — да. Оно просто ни на что не похоже.

Официантка вернулась с нашим заказом; после вкусной еды на меня снизошло спокойствие и умиротворение. Наверняка либо в вине, либо в пище были наркотики, но теперь это совершенно меня не беспокоило. Собственно, я ждал что-то в этом роде.

Чинг радостно смеялась, но глаза ее быстро сделались тусклыми и безжизненными. По молодости лет она еще не подозревала о коварстве алкоголя.

— Мне так хорошо, — вздохнула она и, протянув руку к бутылке, наполнила фужер до краев и одним махом опорожнила его. Я по-прежнему не торопясь смаковал вино, чувствуя себя человеком в полном смысле слова — впервые с тех пор, как очутился на борту тюремного корабля.

Кем бы ни были эти оппозиционеры, в хороших манерах им не откажешь. Нам позволили сполна насладиться изысканной трапезой, но потом наркотики подействовали в полную силу и наступила отключка. Я, конечно, мог организовать ментальную защиту, но тогда мой план сразу бы полетел ко всем чертям.

Очнулся я в вонючем туннеле; вокруг копошились какие-то смутные силуэты. Вонь была просто невыносимая, далеко не каждая сточная канава пахнет столь душисто. Судя по всему, мы находились где-то в канализационном люке глубоко под городом.

Теперь мы были под легким гипнозом — и только. Нейтрализовать его ничего не стоило, но Тарин Бул едва ли владел подобными методиками, и мне пришлось аккуратно воспользоваться самогипнозом. Если с агентами СНМ удавалось эффективно бороться такими дедовскими методами, значит, они были людьми случайными, и моя задача чуточку упрощалась.

Разглядеть лица не удавалось, хотя некоторые фигуры суетились совсем близко. Либо они были в черных одеяниях с капюшонами, либо применяли какие-то защитные поля.

— Он достиг первого уровня бодрствования, — сказала какая-то женщина.

— В самом деле, пора, — откликнулся мужчина с грубым голосом. — Дай-ка я проверю.

Он склонился прямо надо мной, оттянул мне веко, проверил пульс и проделал несколько других обычных процедур.

— Отлично, — удовлетворенно произнес он. — Сестра 657, вы хотите забрать его?

— Тарин Бул, вы меня слышите? — мягко поинтересовалась женщина.

— Да, — вяло отозвался я.

— Вы отдаете себе отчет, что отныне вам нет пути назад? Теперь вам нужно либо попросить вернуть вас обратно — и тогда вы больше ничего и никогда не услышите о нас, либо довериться нам, но если когда-нибудь вы скомпрометируете оппозицию или предадите ее — поплатитесь жизнью.

— Понимаю, — просто ответил я. — Я здесь не для того, чтобы идти на попятную.

Похоже, мои слова им понравились.

— Отлично, — сказала Сестра 657. — Тогда прошу за мной.

Я встал, с удовольствием отметив, что лежал на сухой деревянной платформе. Это действительно был канализационный туннель где-то под Рошанде; в этих лабиринтах без карты нечего делать даже специалистам. Однако мои хозяева великолепно ориентировались, мы двигались в полумраке хитросплетений уверенно и без заминок. Я запомнил маршрут с первого раза и теперь легко мог бы вернуться к месту старта. Но в моем положении это была абсолютно бесполезная информация — сколько я пробыл без сознания, одному Богу известно, а значит, вовсе не обязательно выберусь в “Гринголь”.

В конце концов мы поднялись по шаткому мостику к отверстию в стене широкого туннеля, за которым в тусклом свете маячили неясные очертания большого помещения, заполненного ремонтным оборудованием. Вокруг двигались темные фигуры — примерно с десяток, считая моих провожатых. Я почувствовал себя гораздо бодрее: похоже, здесь мне предстоит только предварительный смотр и беседа — не более того.

Меня заботливо усадили на небольшой контейнер. Судя по всему, подпольщики еще не успели залезть в мои мозги.

Лидером, без сомнения, была Сестра 657. Я прикинул, что должен означать этот трехзначный номер, наверняка довольно высокое положение: он скорее всего содержит информацию о городе, ячейке, а также порядковый номер конкретного заговорщика.

— Познакомьтесь с новым Братом, — нараспев произнесла Сестра 657. Хотелось надеяться, что я попал не в тайную ложу и не в кружок доморощенных шаманов. Мы присвоили ему номер 6137. Он в полном сознании и может отвечать на вопросы.

— Брат, почему ты решился выступить против правительства? поинтересовалась какая-то женщина.

— Очень скучно стало, — просто ответил я; послышались одобрительные смешки.

— Брат, почему ты решился присоединиться к нам? — спросила другая женщина.

— Это не я решился, а вы меня выбрали, — заметил я. — Вы пока в глубоком подполье, режим терпеть невозможно — вот я и согласился. Но я очень смутно представляю ваши цели и средства — кто знает, не будет ли это похуже нынешнего правительства.

Послышался недовольный шепот, как будто я сказал нечто предосудительное, но этого я и добивался. Пусть они расценят мое поведение как проявление типичной юношеской самоуверенности и максимализма.

— Брат абсолютно прав, — весомо произнесла Сестра 657, и шушуканье оборвалось словно по команде. — Он еще ничего о нас не знает. — Сестра повернулась ко мне. — Брат 6137, мы не придаем значения всякой атрибутике клятвам, торжественным обещаниям, рукопожатиям и тому подобное. Это все — для погрязшего в суевериях большинства. Скажу лишь, что мы полностью единодушны по отношению к правящему режиму и нас не волнует, что придет ему на смену. Эта планета — поистине кладезь неиспользованных возможностей, а для повышения эффективности можно обойтись и без скрытых камер на каждом шагу. Мы сильны и вхожи в верхние эшелоны власти, но пока не располагаем средствами, необходимыми для успешного переворота. В настоящее время наши усилия сконцентрированы на пополнении рядов, сборе подробнейшей информации о каждом районе, а также организации подпольных ячеек во всех крупных населенных пунктах Медузы. Это — только начало.