Ник Кайм - Саламандры: Омнибус

Барьер был узким, как и предупреждал Пириил, и хотя фаланга пыталась держать шаг с Саламандрами на пути к передовому рубежу атаки, некоторые заступали за него. Раздавался приглушенный крик, а затем больше ничего не было ни видно, ни слышно. К моменту образования огневого рубежа несколько дюжин солдат исчезли. Что касается Садамандр, потерь среди них не было.

Цуʼган видел мелькающие белые фигуры варп-эха сквозь психический щит библиария. Они не исчезали, злые и разочарованные, постоянно испытывая пределы силы Пириила. Хотя он не мог видеть лица библиария из-за боевого шлема, Цу’ган знал по пошатывающимся движениям эпистолярия, что тот переутомлен. Сейчас он был сосудом для почти высвобожденной силы варпа. Словно из открытых шлюзовых ворот энергия струилась через него, в то время как Пириил изо всех сил старался направлять ее в щит. Одна ошибка и он будет потерян. Тогда Цугану нужно будет действовать быстро, убив его прежде, чем плоть Пириила достанется другому, предвещая всем им смерть, неважно Саламандрам или нет.

Одно из существ пробилось через барьер, для этого ему пришлось материализоваться, и Цуʼган ударил его кулаком.

Это было похоже на удар по адамантию, и он почувствовал отдачу по всей руке и в плече, но смог отбросить существо назад. Оно ненадолго исчезло, но быстро вернулось с раздраженным выражением на своем жутком лице.

— Твердый как железо, — проревел Цуʼган по радиосвязи, когда стрельба усилилась.

Над головой снаряды «Сотрясателей» нашли свои цели, и пустотный щит колыхнулся у верхнего края.

Эмек отбросил другого призрака за пределы психического кордона, усилия, необходимые для этого были видны по его телодвижениям.

— Возможно слишком устойчивый, — согласился он.

— Немного, брат, — пришел горький ответ Цуʼгана. — Ягон, — передал он через боевой шлем, — что там с данными по щиту?

— Слабеет, милорд, — раздался шипящий ответ Ягона. — Но все еще недостаточно для прорыва.

Цуʼган нахмурился. — Баʼкен…

— Мы должны наступать, — ответил исполняющий обязанности сержанта. — Пятьдесят метров, и надавим на щит посильнее.

В ста пятидесяти метрах опасность от энергетических вспышек, отбрасываемых пустотными импульсами и от дружественного огня «Сотрясателей» сильно увеличивались, но с другой стороны у Саламандр не было выбора. Скоро, после того как иссякнут снаряды, обстрел «Василисками» закончится. До того времени пустотный щит должен пасть.

— Брат-библиарий, — начал Цуʼган, — еще пятьдесят метров?

Через несколько мгновений Пириил слабо кивнул и начал двигаться вперед.

Цуʼган обратил свое внимание к фаланге.

— Капитан Мангейм, мы продвигаемся. Еще пятьдесят метров.

Офицер фаланги дал резкое подтверждение, после чего продолжил подбадривать своих людей и напоминать им об их долге перед Императором.

Вопреки себе, Саламандр понял, что восхищается капитаном.

Колокола продолжали звонить, когда имперские войска возобновили свое движение.

Ступени были мелкими и несколько раз Дакʼир почти терял равновесие. Он держался за стены, едва избежав падения в неизвестную темноту.

У подножья лестницы он пошел на слабое пятно мерцающего света. Его теплое, оранжевое свечение говорило о свече или костре. Внизу была еще одна комната, и оттуда исходил царапающий звук.

Проклиная себя за то, что оставил свое оружие в комнате наверху, Дакʼир осторожно шагнул через узкий вход, который вынудил его нагнуться, чтобы попасть в маленькое, пыльное помещение.

За порогом комнаты он увидел книжные шкафы, набитые многочисленными свитками, томами и прочими секретами. Религиозные реликвии были упакованы в полуоткрытые ящики, заштампованные имперскими печатями. Другие вещи — божественные статуи, символы и раки Экклезиархии были расставлены по периметру комнаты. А в ее центре, работая пером и чернилами за низким столом, находился старый, закутанный в робу клерк.

Писец оторвался от своих трудов и заморгал напряженными глазами, рассматривая гигантского, чернокожего воина.

— Приветствую, солдат, — вежливо поздоровался он.

Дакʼир кивнул, неуверенный в том, где он находился. Покалывающее чувство пробежалось по его телу, но затем исчезло, когда он шагнул в ореол света, отбрасываемого единственной свечой писца.

— Ты из Муниторума? — спросил Дакʼир. — Что ты делаешь так далеко от стратегиума? — Дакʼир продолжал изучать комнату, шагнув ближе. Она была покрыта многолетней пылью и грязью, более подходящей для забытой кладовой, нежели для офиса клерка Департаменто.

Писец засмеялся тонким, скрежещущим звуком, который заставил Дакʼира немного занервничать.

— Вот, — сказал старик, отстранившись от своей работы. — Видите, что держит меня в этой комнате.

Дакʼир подошел к столу в ответ на манящий жест писца, странным образом принужденный поведением старика, и посмотрел на его работу.

Посвященная Пустошь — завещание ее последних дней, — прочел он.

— Скала Милосердия не всегда была крепостью, — пояснил писец за его спиной. — И не всегда она была одна.

Почерк написавшего пергаментный список был небрежен, но Дак'ир смог прочесть его.

— Здесь говорится, что Скала Милосердия некогда была базиликой, храмом Имперской Веры.

— Читайте, милорд… — побуждал писец. Дак'ир послушался.

— … и Посвященная Пустошь была ее сестрой. Двух бастионов света, сияющих подобно маякам среди старых верований, несущие просвещение и согласие Вапорису, — прочитал он прямо из текста. — В тени Афиума, каковой был лишь зарождающимся поселением, но с непомерными амбициями, жили сии столпы веры. Равные между собой в усердии и преданности, но не в укрепленности стен… — Дакʼир оглянулся на старого писца, которые пристально смотрел на Саламандра.

— Мне показалось, ты сказал, что они не были крепостями?

Писец кивнул, побуждая Дак'ира продолжить свои исследования.

— Одна была построена на твердом каменном выступе, и от него получила название; другая же — на глине. Во время Бесконечного Потопа 966.М40, когда дожди сильнее каких не помнил Вапорис, шли шестьдесят шесть дней, случилось так, что Посвященная Пустошь ушла в трясину вместе с пятьюстами сорока шестью святыми заступниками и священниками. Три мучительных дня и ночи базилика погружалась в землю, камень за камнем со своими обитателями, запертыми в стенах, которые стали им могилой. И три ночи звонили они в колокола на самых высоких башнях Посвященной Пустоши, взывая: «Мы здесь!», «Мы здесь!», но никто не пришел им на помощь.

Дак'ир остановился, когда ужасное понимание начало медленно приходить к нему. Желая знать больше и не обращая внимания на писца, он продолжил.