Мэтью Фаррер - Слепцы

Из спины магоса вырастали две идентичные конструкции черного железа, сработанные в виде крыльев серафима, усеянные ауспиками и вокспондерами — передатчиками, благодаря которым Шаннери постоянно находилась в единении с каждым машинным духом в её инжинариуме. Она ощутила внезапную лавину информации, устремившуюся по проводам в момент приема сообщения Квалом — так же, как ощущала потоки энергии, изливающиеся из реакторного ядра, и процессы, что шли в псайк-машинах, установленных в башенках-гнездах. Магос была слепа, как и астропаты, и десятилетиями не использовала свои примитивные органы чувств.

Произошло нечто странное, нечто любопытное — импульс энергии проник через поглотители и обереги, созданные для отведения любых накопленных потенциалов. Он был слабым, очень слабым, и, казалось, исчез сразу же после того, как привлек внимание Шаннери.

Механикум не остановилась в своем медленном странствии по окружным мосткам. Перенаправив данные наблюдений через савант-сервитора в личные записи, магос мысленно запустила подпрограмму для поиска совпадающих показателей и занялась другими делами.

В надзорном зале восприятие Шевенна металось от одного дрейфующего звука к другому, хотя он не должен был ничего слышать. Судя по оттенкам, они исходили из разума Мастера Отранто, но где был сам астропат? Эти пульсации, обрывочные мысли, отмеченные страхом и злобой, проникали на галереи в неожиданных местах, двигались слишком быстро и неприметно, не оставляя надежных зацепок.

Шевенн отреагировал на происходящее не так оптимистично, как Шаннери. Он не мог определить источник импульсов, но не выбросил их из головы. Послав предупредительный сигнал, как звуковыми, так и мысленными волнами, он направил гонца к начальнику стражи, на пост, расположенный за клеткой самог о мастера-дозорного.

На каждом уровне старой крепости, перестроенной в Бастион Псайкана, имелись балконы, круглые обзорные башенки и наблюдательные пункты, входящие в общий ансамбль. Командные и смотровые посты, разумеется, были необходимы на случай бунта или абордажа, но даже при отсутствии угрозы руководящему персоналу цитадели — офицерам, комиссарам и священникам — следовало располагаться в стратегически возвышенных точках. Оттуда они могли наблюдать за подчиненными, а те могли видеть своих начальников. Как и любое другое имперское здание, крепость возводилась с прицелом на то, чтобы сделать понятия власти и субординации реальными, зримыми и осязаемыми.

Это не имело значения для её нынешних обитателей, глаза которых узрели беспримесную славу Его-на-Земле и померкли навсегда. Поэтому, когда новый Бастион был построен на костях старой цитадели, он получил собственные наблюдательные посты. Теперь они располагались в странных местах — углах погребков с провизией; нишах, высеченных в стенах; платформах, неуклюже повисших на стенах высоких помещений. Эти точки были выбраны для обзора не глазами, но разумами.

Тикер Ренц стоял возле одной из таких ниш. Её «смотровая» щель была неаккуратно вырублена в стене Главного проспекта, коридора с высоким сводчатым потолком, проходящего через самое сердце донжона. Ренц стоял и наблюдал. Десять минут назад Мастер Отранто прошагал в ту сторону и уже должен был вернуться. Именно здесь он планировал встретиться с этой женщиной, Иланте.

Тикер знал это, поскольку, хоть и протестовал, но сам приказал отправить ей весточку. Он знал, какое расстояние необходимо преодолеть Иланте, чтобы добраться сюда, знал, какой дорогой она пойдет. Отранто уже должен был дойти до нужного места, встретить её и вернуться назад. Вернуться, чтобы Ренц мог поговорить с ними обоими. Да, это будет кошмарная встреча, но Тикер не собирался отступать.

Но когда они сошлись… Ренц снова уставился вдоль Главного проспекта. Почему старик так внезапно развернулся и зашагал прочь?

На проспекте кто-то появился, но это оказался не Мастер. Два человека в униформе, зеленой — линейного флота и кремовой — успокоителей, направлялись к Тикеру. Двое его самых доверенных сподвижников, Кито и Дешен.

— Где Отранто? — злобно спросил Ренц. — Он ушел в ту сторону, встретить эту свою женщину. Куда он делся?

Из-за сказывающегося напряжения его речь становилась неразборчивой.

— Что она сказала ему, или сделала? Что произошло?

Дешен и Кито посмотрели друг на друга, а затем снова на Тикера, который начал бледнеть. Разведя руками, Дешен заговорил, но тут из донжона позади них донеслись тревожные сигналы.

На борту заблокированного дромона, который находился под усиленной охраной в доке, расположенном в одном из углов Куртины, посланник Лоджен услышал тот же звук. Он исходил из пасти серебряной горгульи, установленной на рабочем столе в его корабельном офисе. «Жучки» — вокс-воры, которых Лоджен аккуратно установил по всему бастиону — ретранслировали тревожный перезвон.

Посланник не запаниковал и не заспешил. Перегнувшись через пюпитр, на котором он работал, Лоджен последовательно нажал несколько клавиш на вызывном амулете. Через какое-то время на панели вновь зажглись бессловесные сигналы подтверждения, указывая, что его люди выдвинулись на предписанные позиции в причальной башенке, ангаре под ней и на Большой причальной магистрали, окружном туннеле, который проходил по всему периметру Куртины и соединял её доки.

Тревожный звон не умолкал, и, когда к трансляциям вокс-воров добавились первые сообщения от шпионов Лоджена, он встал из-за стола и начал проверять оружие, спрятанное под свободными, богатыми одеяниями посланника. Если сообщения означали то, что они означали, ему стоило приготовиться к быстрому и скверному развитию событий.

Пульсации распространялись и усиливались. Они просочились в гнезда, и многие астропаты, бывшие на тот момент в единении с Башней, подверглись бомбардировке необъяснимыми образами гнева, боли, бегства, черноты и багрянца, а также волн паники. Импульсы проникли в надзорный зал, где окружили Шевенна, мощно диссонируя с тревожными сигналами и наполняя его пси-чувства лихорадочными, нервирующими миражами. Обвиваясь и обтекая вокруг хоров и младших астропатов, они пугали псайкеров до пароксизмов и спазмов. До конца дня четверо обитателей Бастиона были застрелены их витиферами; шаткие разумы псайкеров, подвергшиеся атаке в самое неподходящее время, не смогли достаточно восстановиться для противостояния варпу.

Пульсации пробрались и в разумы старших астропатов, которые отразили атаку за счет воли и опыта, и даже в головы «затупленных». На протяжении последующих месяцев на станции попадались не-псайкеры, терзаемые снами о лихорадочной погоне, свирепом насилии и боли.