Мэтью Фаррер - Слепцы

Оровен бросился через вестибюль без единого слова, только хриплый вопль сорвался с его губ. Детектив уже сгибала руку, поворачивала кисть, открывала рот, чтобы вставить туда ствол пистолета, но тут священник врезался в неё, сбил с ног и вывернул плечо. Реде визжала и дергалась в его хватке, пытаясь снова поднести оружие к голове. Где-то взревела сирена — это Кальпурния второй раз ударила по амулету на вокс-обруче. Все оставшиеся отводы вокруг вестибюля рухнули вниз. Дешен никуда не сбежит.

Но и Шира никуда не сбежит от него.

— Отранто были нужны не мольбы, — сказал успокоитель, изящно обходя дерущихся на полу людей. Его мантия трепетала, словно от ветерка. — Отранто нужно было кое-что пояснить. Слишком много людей уверены, что им ничего не надо пояснять. А я люблю пояснять.

Воздух между ними дрожал. Ведьмоотводы дребезжали в пазах.

— Мой маленький талант пробудился два долгих чудесных года тому назад, — продолжал Антовин. — С Отранто, этим старым дураком, я впервые открылся и показал себя на полную. Кто мог знать, что моя пощечина обернется для него ударом?

Кальпурния обхватила рукоять пистолета, но затем в неё врезалось нечто, и её мысли на мгновение размылись, а затем она облажалась и, выдергивая пистолет из кобуры, уронила его на пол. Потеряв координацию, Шира нелепыми движениями попыталась схватить оружие, и тут пощечина открытой ладонью свалила её на спину. Пистолет остался лежать на циновках в метре от её руки. Маленькая женщина вроде неё изначально не имела шансов против кого-то вроде Антовина Дешена. Ей вообще не стоило мешать кому-то вроде него. Драться с ним бессмысленно, лучше просто лежать здесь и…

…и она вытащила пистолет из кобуры. Кальпурния поняла, что дышит прерывистыми толчками, а ноги у неё трясутся. Лицо Дешена сделалось багровым от напряжения, из носа у него текла струйка крови.

— Глупо, — сумела выдохнуть Шира. — Арбитр-сеньорис, дочь Ультрамара — глупо думать, что я не умею драться.

Они закружили вокруг друг друга. На полу по-прежнему боролись Реде и Оровен.

— Похоже, так, — выдавил Антовин в ответ. — Жаль, — он вытер кровь с губ льняным кремовым рукавом. — Значит, можешь драться, да? Что ж…

Тогда шаровой таран образов пробил ей череп, и, хотя Кальпурния уже подняла пистолет…

…целясь в Дешена, она услышала щелчок дробовика и прыгнула, по-кошачьи извернулась в воздухе и идеально четко приземлилась с перекатом.

Разворачиваясь, Шира искусным выстрелом выбила оружие из рук пораженного Бруинанна, а вторую пулю послала ему между глаз. Поднявшийся Оровен кинулся на неё, но Кальпурния уже выхватила дубинку и расколола священнику череп. Затем, вновь подпрыгнув, она сокрушила гортань Реде молниеносным ударом ноги.

Приземлившись в безупречную боевую стойку, Шира увидела, как поднимаются ведьмоотводы и вбегают новые арбитраторы. Она встретила дубинку орущего карателя Даста своей; здоровяк попытался измотать её чередой быстрых ударов, но Кальпурния легко парировала каждый из них, а затем отбила ему руку умелым контрвзмахом. Нырнув под неуклюжий ответный выпад, Шира сожгла карателю шею и глотку энергетической вспышкой на кончике дубинки. Тело Даста ещё не начало падать, а Кальпурния уже закрутила колесо, со смертоносной точностью выпуская пулю за пулей прямо в воздухе, переворачиваясь с ног на голову. Арбитрес вокруг неё падали на отполированный пол, размахивая руками…

Что за…

— …бредятина творится?

Шира вновь стояла перед успокоителем, в глазах у неё было темно от мельтешащих точек, но разум, к счастью, вновь принадлежал ей. С Жиллимановой помощью Кальпурния даже сумела чуточку ухмыльнуться.

— Если ты хотел запутать меня в какой-то смехотворной иллюзии на боевую тему, Дешен, у тебя не было ни шанса. Неужели ты решил, что она покажется реальной хоть одному человеку, когда-нибудь действительно державшему в руках оружие? — Шира вкладывала презрение в свои слова, чтобы противник сосредоточился на её голосе, а сама тем временем медленно продвигалась вперед. — Какой-нибудь пацан, пускающий слюнки на пропагандистский плакат с комиссаром Каином, мог бы поддаться, но я?

Она заметила вспышку гнева в глазах псайкера. Хорошо: заставь его разозлиться и потерять концентрацию. Пистолет, казалось, был отлит из цельного свинца, но Кальпурния уже наполовину подняла его.

— Ах, ну да, маленькая мисс воительница, мне следовало знать, что тебе не понравится фантазия о битве, в которой ты побеждаешь. Ты ведь такая малышка, и уже далеко не юная, судя по лицу, и, конечно же, эти шрамы… Хм, вы только посмотрите.

Шире показалось, что она куда-то плывет, и ноги уже почти не держали её. Колено задрожало, подогнулось, и Кальпурния, чуть не упав, ударилась о грубую скалобетонную стену. Дешен прерывисто захохотал, срываясь на вскрики и судорожные вдохи.

— С воспоминаниями сложнее, чем со страхами, их тяжелее подавлять. Посмотрим, насколько тяжелы твои.

Она успела сделать ещё шаг и уже поднимала пистолет, когда внутри неё начало вздыматься нечто мерзкое — Шира вернулась туда . Вернулась в место, которое порой возникало в её снах. Да, сейчас она бодрствовала, но всё равно вернулась туда, туда, где все они лежат мертвыми позади неё, сплетения неподвижных конечностей и ярких отблесков белого света на панцирной броне. Вздымающийся запах их крови смешивался с вонью порохового дыма и жженым смрадом от лазерных ожогов на проржавевших металлических стенах.

Есть там и другой запах, странный и резкий химический оттенок — как будто органический, но столь же нечеловеческий, как голос в ушах Кальпурнии и руки, обхватившие её плечо и голову. Со звуком рвущейся кожи зазубренное лезвие разрезало подбородочный ремень, и шлем арбитра свалился с неё.

— Немного поэтично вышло, — произносит тот голос, — мы остались один на один, только мы и вся эта кровь на полу. Вот и конец настал. Конец этой маленькой поэтичной дуэли, и через мгновение я буду здесь совсем один… — и Шира понимает, что он уже заносит клинок, лезвия готовы рассечь ей глотку, но противник смещается для чистого удара и она видит перед собой крупнокалиберный стаббер проктора.

Шира наносит удар сапогом назад. Нога не слушается её по всей длине, поэтому она не попадает в сустав, но лишает врага равновесия и бросается вперед, головой на тройное острие ножа. Коготь вонзается ей в лоб, прорезает три линии опаляющей боли по направлению к волосам. Кальпурния падает ничком. Уже со стаббером в руке арбитр перекатывается на спину, пока липкая кровь заливает ей левый глаз. Она стреляет, стреляет, и её крики смешиваются со скрипучими агонизирующими воплями создания над ней…